– Не вспомнил?
– Говорю... не знаю, кто ему велел!
Я сделал еще несколько выстрелов, и вышло так, как мы и рассчитали: Кандури схватился за горло и плюхнулся в тонэ. Убивать его мы и не собирались. Его даже не царапнуло, но мы знали что хитрец непременно прикинется мертвым и свалиться в тонэ.
Стало так тихо, что было слышно, как урчит в кишках Табисонашвили. Попы не шевелились, а у Табисонашвили челюсть так отвисла, что в пасти у пего могла б уместиться наседка с цыплятами.
Дастуридзе кинулся к Кандури: видно, хотел стащить с него кольца, но не успел он добежать, как Дата закричал:
– Стреляй в него, швырнем и его туда же!
Я выстрелил. Дастуридзе рванулся назад и тут же оказался там, откуда кинулся за Кандури.
Угомонилась семейка.
Дата достал с камина Евангелие, полистал его и протянул священнику, что был потолще:
– Читай громко! От Луки одиннадцать, пятьдесят два и передай ему,– Дата кивнул па другого священника,– пусть и он прочтет, да погромче и поясней!
Священник откашлялся раз, другой, книга дрожала в его руках.
– «Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли и входящим воспрепятствовали. Другой священник повторил эти слова. Дата захлопнул Евангелие и положил обратно на камин.
– Погребем преставившегося во Христе раба божьего! – сказал Дата.
Вот об этом мы но договаривались, и теперь я уже не знал, что он собирается делать.
– Отбросьте шкуры! – приказал Дата попам.
Они подняли шкурь; одну за другой и швырнули их на пол.
Крупы оказалось двенадцать мешков.
– Несите мешки и засыпьте покойника!
Попы, кряхтя и спотыкаясь, еле доволокли один мешок до тонэ. Я вспорол его, и попы, едва подняв мешок, высыпали его на Кандури. Это была гречиха.
– Все мешки высыпайте. И двигайтесь поживее! Силенок вам не занимать! Быстрей, быстрей поворачивайтесь!
На восьмом мешке Дастуридзе вскочил-таки и прыгнул в тонэ. Шум, треск, хруст... и Дастуридзе заревел, как бычок, которого ведут на бойню:
– Нет их... Нет колец!.. Бриллиант с абрикосовую косточку!.. Бриллиант с косточку сливы... А говорил, что большой бриллиант наместнику, а поменьше экзарху! Себе, подлей, забрал... Сам носил... Вы же видели, были перстни на пальцах. Лет их! Где они? Кто взял? Бриллиант с абрикосовую косточку... со сливу...
Попы пыхтели, таскали мешки, высыпали их в тонэ. А оттуда неслось Дастуридзево «с абрикосовую косточку...», «с косточку сливы...».
Кандури как упал в тонэ, так кольца с пальцев и стянул и засунул их, видно, куда поглубже. Он же понимал, что Дастуридзе кинется за ним.
Попы высыпали последний мешок. А мы за дверь и – в Квишхети.
Грешным делом, если б не Дата, я бы бриллиантики прихватил. «Укравший у вора – блажен» – не нами это придумано.
В списке Зарандиа, как я уже говорил, на одном из первых мест стояло имя Хаджи-Сеида. Зарандиа уверял, что казначеем панисламистов является именно Хаджи-Сеид, по вещественного доказательства у него не было, как и вообще не было каких-либо убедительных доказательств. Зарандиа начал с того, что решил приглядеться к Искандеру-эфенди Юнус-оглы. Скажу, что и мне, и моим помощникам именно Искандер-эфенди казался лицом наиболее подозрительным. И именно его решил использовать Зарандиа, чтобы проникнуть в тайну деятельности Хаджи-Сеида. Предстояло сблизиться с Искандером-эфенди и завербовать его. Зарандиа долго следил за ним, получил в один прекрасный день подсел за его нужные сведения столик в чайной.
– День добрый, Искандер-эфенди! Не припоминаете меня? Сидевший внимательно оглядел подсевшего.
– Кажется, вы изволите служить провизором в аптеке Оттена... Да, да, в аптеке Оттена на Сололакской улице... Я не ошибаюсь, простите? Где-то я вас встречал, но чем вы занимаетесь, уверенно не припомню, пет...
Зарандиа проткнул свою визитную карточку.
– Здесь, правда, не сказано, что я еще и руководитель политической разведки.
Тонкая улыбка блуждала по лицу отуреченного грузина, пока он разглядывал визитную карточку.
Зарандиа попросил слушать его внимательно и сразу же объяснил, зачем пришел и что ему нужно от секретаря и кассира Хаджи-Сеида. Он не преминул сообщить также, что высшие чины тайной полиции убеждены, что Искандер-эфенди Юнус-оглы является резидентом турок, однако он, Зарандиа, считает это ошибкой, которую хочет опровергнут, но сделать его может лишь с помощью Искандера-эфенди.
