Однажды, выступая перед высшими чинами полиции закавказских губерний, Зарандиа развернул следующую мысль. Во все времена и во всех государствах полиция или администрация, взявшая на себя ее функции, представляла всегда и по сию пору представляет собой структуру, предназначенную для того, чтобы правящие круги располагали возможно более полными сведениями об образе жизни, способе существования и взглядах каждого гражданина. Существует целая иерархия от министра внутренних дел до квартального, без которой невозможно было бы исполнять законы, и нет государства, которое могло бы без этой службы обойтись. Когда мы видим, что определенная государственная система твердо стоит на ногах и падение ей не угрожает, это означает, что большинство граждан довольно существующим порядком вещей, что оно на стороне дебетующих законов, а стало быть, и своей полиции, и тогда
можно быть уверенным, что необходимые сведения существуют в головах людей потенциально – надо только уметь их взять. Это положение звучит парадоксально, но в парадоксальности его сила: мыслящего человека парадокс толкает на анализ, а анализ приведет его к выводу, что перед ним вовсе не парадокс, а истина.
Деятельность Мушни Зарандиа протекала на моих глазах, и я могу свидетельствовать, что он неизменно руководствовался этим принципом. И в Дагестане он не искал других путей. Приехал и велел тамошней полиции собрать сведения, куда и к кому ходил Кара-Исмаил и кто из людей, оказавших ему гостеприимство, вызывает подозрение. Сведения эти лежали готовыми – надо было лишь взглянуть на них с определенной точки зрения. Зарандиа изучил доставленные ему сведения, поставил точки против шести фамилий, сказал, что четверо из них резиденты, прикинул, как действовать дальше, и, набросав план дальнейшей операции, отбыл в Тифлис.
Чтобы достичь успеха, Мушни Зарандиа сообразовался еще с одним обстоятельством. Известно, что турки накопили тысячелетний опыт в государственных и разведывательных делах. И одновременно они весьма бережливы. Если турок посылает деньги, он обязательно потребует подтверждения, что деньги дошли, и дошли полностью. Но искусство тайной войны никогда не позволит им расширять число лиц, приобщенных к тайне, ибо это увеличивает риск ее разглашения. Поэтому, чтобы получить подтверждение о получении денег, они не стали бы вмешивать новых лиц. Путь возможно короткий и возможно надежный оставался лишь один: Кара-Исмаил—Хаджи-Сеид– Чекурсо-бей – турецкая разведка. Здесь Искандер-эфенди был бесполезен. К этому узлу он не, был прнчастен, и Зарандиа нимало об этом не сокрушался. Он был уверен, что подтверждения резидентов о получении денег будут обнаружены в кармане Кара-Исмаила.
Спустя некоторое время Кара-Исмаил появился в Тифлисе, и по распоряжению Хаджи-Сеида Искандер-эфенди выдал ему двести червонцев золотом. Не прошло и часа, как мы уже знали об этом.
Однако само по себе получение денег Кара-Исмаилом ни о чем еще не свидетельствовало. Да, получил. Ну и что из того, что получил? Я уже говорил, что нам попадались курьеры с денежными суммами на руках и это ни к чему не приводило. Важно было доказать получателям денег, что получили они от турок и на дела, подрывающие интересы государства. Иначе установленный факт оставался фактом для внутреннего пользования, возможности действовать он не давал. Нужно было добыть документ, доказывающий вину адресата. Нужны были признания и показания. Как их взять? Вот с этой точки мы л не могли сдвинуться уже много лет. А Зарандиа сдвинулся с этой мертвой точки, но как это ему удалось, никто, кроме меня, не знал, до тех пор, пока желанный плод не попал нам в руки. Тогда сам результат объяснил способ его достижения. Сейчас скажу лишь, что все червонцы, полученные Кара-Исмаилом от секретаря-кассира Хаджи-Сеида, были фальшивыми.
Зарандиа окружил Кара-Исмаила своими людьми и, разумеется, уведомил Дагестанскую тайную полицию о том, что открывает действия. В Дагестане делать ему сейчас было нечего, и он остался в Тифлисе, с головой уйдя в дело об австрийском шпионаже.