Этого оказалось достаточно. Рывок вперед, удар в приоткрывшуюся грудь, и сползающее на землю тело. Нож вошел неудачно, застряв в костях уже мертвого арбалетчика, и Дариус, выпустив его, крутнулся на месте, разворачиваясь к последнему варисургу, раненному стрелой в живот. Бывает всякое, так что лучше поостеречься. Нет, тот продолжал лежать неподвижно и даже крепко зажмурил глаза, как будто бы это могло спасти ему жизнь. Но оставлять его в живых было нельзя.
Дариус отлично помнил слова Сторна, сказанные ему давным-давно как раз по такому поводу:
— Сын, запомни хорошенько, запомни на всю жизнь. Ты хочешь стать воином, и должен знать, что ничего нельзя делать наполовину. Великодушие к врагу может быть только тогда, когда ты уверен в том, что оно не обернется против тебя злом. Однажды на моих глазах убили человека, которого я считал своим лучшим другом, убили ударом в спину. И убил его тот, кого он великодушно пощадил минутой ранее.
Ухватившись за плечо, Дариус рывком развернул лежавшего на земле варисурга: все же убить ударом в спину… Варисург дернулся всем телом и затих. Глаза его так и остались закрыты.
'Ну что ж, тем легче, — подумал Дорван. — Потому что некоторые необходимые вещи делать очень тяжело'.
Затем он метнулся к арбалетчику, на ходу подумав, что, возможно, именно он ранил Тацира. Извлекая из его груди нож, усмехнулся, вспомнив реакцию варисурга на свой рык.
Это тоже часть воинской науки, переданной ему Сторном. Дариус был совсем еще юнцом, когда Сторн впервые заговорил с ним о том, что иногда врага можно повергнуть в смятение одним лишь криком. Дариус тогда бравировал, заявив, что уж его-то каким-то криком не испугаешь. Особенно теперь, когда на счету уже числился убитый воин, да ни кто-нибудь, а сам долузсец.
Сторн усмехнулся в усы и попросил Ламоля, наемника из своей котерии, продемонстрировать крик, потому что самому ему не хочется пугать своего сына. Затем попросил, чтобы тот не перестарался и не оставил Дариуса заикой.
Ламоль пожал плечами: почему бы и нет?
Дариус хорошо помнил, как Ламоль смотрел на него поверх своей обычной добродушной улыбки, он вообще казался самым добрым из всех людей Сторна.
Затем выражение глаз Ламоля неуловимо изменилось, а еще потом произошло то, после чего Дариус до сих пор не понимал, как ему удалось оставить штаны сухими. Он не помнил, как рыкнул Ламоль, его воспоминания начинались с того, что он обнаружил себя сидящим на лавке, колени у него ощутимо подрагивали, а глаза Ламоля снова выражали добродушие.
Дариусу хорошо запомнилось, как долго он выпытывал секрет такого рыка у Сторна. Он ходил за ним по пятам, а издали за ними наблюдал Ториан, знавший о случившемся с его слов. Сторн, в конце концов, объяснил ему, что никакого волшебства в этом нет, все дело именно в крике, только кричать необходимо по-особенному. Но Дариусу знать пока об этом рано, он еще слишком юн, и голос его ломается. А уж затем, затем он его научит.
— Конечно, — поведал ему Сторн, — криком не получится вышибить из седла всадника, или свалить с ног пешего, но привести врага в замешательство так, что он на время забудет, как выглядит его родная мама, с расстояния нескольких шагов вполне реально. Но тут уж как повезет, не у каждого человека есть такой талант. Тот же Ламоль умеет кричать гораздо лучше меня.
Все это Дариус вспоминал, осторожно выглядывая из овражка, держа наготове арбалет.
Варисурги услышали его рык, ведь до тех камней, за которыми они укрывались, расстояние десятка в три-четыре шагов, не больше. Они даже окликнули:
— Что у вас там, брат Иоль?
Дариус отвечать не стал, на всякий случай еще раз прикинув в уме путь к отступлению.
На голову он успел накинуть клобук одного из варисургов, такого же темно-бордового цвета, как и вся их одежда, чтобы варисурги приняли его за своего.
Правда, теперь появился шанс словить стрелу от Биста или Галуга.
Плохо то, что впереди почти голое место, с изредка торчащими среди камней клочками травы. За ним несколько гигантских валунов, где и находились оставшиеся варисурги. Сколько их именно, не разобрать, Дариус видел только спину одного из них. Дальше и левее начиналась отвесная стена ущелья. У самой стены виднелось несколько впечатляющих своими размерами валунов. Вот за ними и спрятались Галуг с Бистом.
