- Оно как получается? - нараспев цитировал дворник, - оно так и получается!
Вот кошка, единственное создание, что живет в двух мирах и может тьму
невидимую преобразовать в плоть временную. И дочка твоя, Анатолий
Петрович, намеченная к рождению, но нерожденная, станет душой для этой
черной плоти. Но надобно принести жертву, и мясо этой жертвы в желудке
кошки станет мясом для новой черной жизни.
- Кошка! Кошка! - завыли соседи.
- Но не всякий человек сподобится стать такой жертвой, - продолжил дворник,
- а только тот, для кого жизнь человеческая воистину не имеет ни ценности, ни
цены, но кажется адом, а истинный холодный ад вечности раю подобен. Нужен
ты, Анатолий Петрович!
- Нужен ты, папочка, - прошипело дочкообразное существо с другой стороны.
Мертвецкий поглядел на кошку, вокруг которой клубился беспросветный мрак;
на призрачную девочку с нарисованными ледяными глазами; на дворника и на
ужасную правую руку его, в зубах которой была зажата сигарета; на
чудовищных размеров клубок плоти, в который сплелись все соседи так, что не
разобрать было кто есть кто. И вдруг уверился в том, что большая часть
верований и ожиданий его иллюзорна. Больше всего на свете ему хотелось
жить. Просто, незамысловато, физиологически жить. Тьма, манившая его,
более не казалась привлекательной.
Он оторопело попятился.
И стало тихо.
Все взгляды были теперь направлены на него. Кошка оглушительно мяукнула и
попыталась даже встать со своего ложа, но огромные размеры сыграли с нею
злую шутку - тонкие ноги не в силах были выдержать столь огромный вес, и
кошка бессильно рухнула на постамент.
Соседи, теперь представлявшие собой несуразное белесое скользкое существо
со множеством конечностей, покатились было к нему, но велика была
инерционная сила индивидуальных противоречий, что бушевали в них. В
результате отвратительный клубень остался на месте, вспучиваясь и опадая.
Дворник побрел в его сторону, но вес его правой руки не позволял ему развить
достойную скорость. Для удержания равновесия он то и дело опирался
головою пожилого рецидивиста в пол.
Мертвецкий отступал быстро, решительно прочь от смрадной темноты и был
уже в двух шагах от лестницы.
- Папа! - слово обожгло его уши. Полупрозрачная дочь его протягивала к нему
тающие руки. - Папа!
Мертвецкий остановился на миг, в голове его гулко стучал колокол. Но, чу!
- Не дочь ты мне! - взвизгнул он победно. - Не будет распада! До конца не
быть концу! И ринулся что было сил вверх по лестнице.
Рев раздался за ним, будто открылись крышки гробов и множество мертвецов
возопило в великой муке. Своды подземного зала обрушились за его спиной.
Он несся вверх по лестнице, не чувствуя ног, и упивался жизнью. Каждое
движение теперь казалось ему наполненным сладостью, в каждом ударе сердца
он видел божественное присутствие.
- Как сладок мир! - торопливо пищал он на ходу.
И вот уже перед ним, стоит лишь протянуть руку, заветный дверной проем,
выход из подвала. Мертвецкий рванулся изо всех сил…
В дверях возникла медузная фигура сына. «Аня! Аня! - прогавкал он и с силой
захлопнул дверь. Лязгнули засовы.
Мертвецкий заколотил ватными кулаками по металлу двери. Завизжал,
пожалуй, впервые в своей жизни осознав ее ускользающую быстротечность.
И снизу из мрака пришел ответ.
Темнота обняла его нежно.
И когда она начала рвать на куски его тело, он уже не сопротивлялся.
Неизбежность
- Послушай! - тихий шепот разрывает ткань сна. Андрей просыпается
наполовину, глаза закрыты, сознание все еще во власти сновидений. В хаос,
порожденный пробуждением, врывается монотонная просьба.
Голос жены. Испуганный громкий шепот.
- Послушай… Послушай!
Он открывает глаза. Поворачивается на правый бок. В темноте двумя озерами
страха, прямо перед его глазами, темнеют глаза жены. Широко, настежь
распахнутые. Сквозь вязкую тьму он ощущает импульсы ужаса, исходящие от
нее.
- Андрюша, пожалуйста! - она еще не видит, что он проснулся. На секунду
чернота внутри него требует, чтобы он притворился спящим, не отвечал на
мольбу жены, наблюдая за ее страхом.
- Оля. – Он протягивает руку, нащупывает ее тело, такое маленькое, дрожащее
под одеялом, крепко обнимает. Прижимает к себе. - Девочка моя. Что
