Толпа позади напирала. Мертвецкому не оставалось ничего иного, как шагнуть
на лестницу.
А дворник уж скрылся во тьме и, судя по звукам, спускался быстро, неистово.
Мертвецкий на ощупь спускался следом. Темень поглотила его. Вскоре он
потерял счет ступеням и только удивленно вопрошал себя, откуда же в их
девятиэтажке такой глубокий подвал. То и дело он оглядывался, но дверной
проем уж потерялся во мраке. За спиною Мертвецкий угадывал движение
множества фигур. Поначалу ему думалось, что это соседи, но через некоторое
время он преисполнился уверенности, что за ним следуют нечеловеческие
существа. Что отчего-то успокоило его.
-Не робей, Петрович! - донесся издалека голос дворника, - сейчас ужо будеть
низ.
Мертвецкий лишь хмыкнул, автоматически отметив про себя, что речь
дворника стала архаичной и несколько невнятной. В это мгновение он достиг
нижней ступеньки. Тотчас же стало светло. От неожиданности Мертвецкий
зажмурился и некоторое время продолжал двигаться вперед, закрыв глаза.
Телом он чувствовал, что толпа, следовавшая за ним, теперь огибает его,
растекаясь по подвальному помещению.
Наконец, Мертвецкий решился и приоткрыл глаза.
Он находился в огромной пещере, своды которой терялись во тьме. Вокруг в
живописных позах замерли соседи. Кто стоял на одной ноге, кто присел,
раздувая щеки. Словно почувствовав, что Мертвецкий смотрит на них, соседи
принялись двигаться на месте, поворачиваясь вокруг оси, выписывая
причудливые спирали, но при этом не нарушая невидимых границ. Таким
образом, хотя внешне их передвижения казались хаотичными, они не задевали
друг друга и, скорее, выполняли некий ритуальный танец, нежели бесцельно
слонялись.
Прямо перед глазами Мертвецкого на огромном каменном постаменте
возлежала пестрая кошка величиной с двухэтажный дом. Глаза у кошки были
широко открыты и устремлены на Мертвецкого. Они источали физически
ощутимую тьму. Вперив каменный взгляд в Анатолия Петровича, кошка
раскатисто мяукнула. Тотчас же соседи, задействованные в сложном танце,
упали на колени и принялись бить поклоны. На ногах остались Мертвецкий,
дворник Кудрявый и старый азербайджанец-рецидивист. Последний старался
держаться по правую руку дворника, то и дело хватал его за локоть и
настойчиво шептал в ухо. Дворник кивал монотонно, не сводя глаз с кошки, но
и не выпуская из вида Анатолия Петровича.
«Вот ведь штука, - вопил мысленно Анатолий Петрович, - оказывается, бывает
тьма внутренняя, что не проявляет себя до конца жизни и выплескивается
после смерти в мир человеческий в виде гноя и смрада разлагающегося тела, а
бывает и наоборот, тьма внешняя, что находит пристанище в невинных
животных, увеличивая их оболочки до размеров поистине громадных».
Раздувшаяся кошка, лежавшая перед ним, была беременна тьмой настолько
невообразимой, что часть этой тьмы выплескивалась из ее глаз.
Удивительно, но Мертвецкий не был ни смущен, ни напуган. Только жаль было
ему, что он не умрет, прежде чем кошка родит черноту, и не сможет наблюдать
за процессом родов с другой стороны барьера, наслаждаясь истинным светом
тьмы.
- Петрович! - отвлек его от дум зычный голос дворника, - глянь-ка!
Мертвецкий поглядел. Дворник стоял теперь прямо перед мордой гигантской
кошки. Старый азербайджанец-рецидивист более не прижимался к его правой
стороне, но каким-то удивительным образом слился с нею так, что его стопы
приросли к плечу дворника, а ноги срослись с рукой последнего. Теперь
дворник вовсю размахивал пожилым рецидивистом, приветственно улыбаясь.
- Мой зам! - верещал он, - моя правая рука!
Слева от дворника вырисовывалась хрупкая полупрозрачная фигурка
маленькой девочки. Бледное лунообразное лицо будто парило над землей.
Прочие части тела скорее угадывались, нежели присутствовали. Мучимый
предчувствием Анатолий Петрович подошел поближе. Теперь он явственно
видел, что глаза девочки закрыты. На веках же были нарисованы другие глаза,
которые, казалось, прожигали его до кости.
- Папочка, - произнесло существо. И соседи единым хором повторили:
«папочка»…
- Иди, иди, - каркал дворник, и указывал рецидивистом в сторону кошки. Та
мяукнула еще раз и теперь смотрела на Мертвецкого почти похотливо.
