— Так вы меня приняли за шпиона? Что за дичь! Какой я вам шпион! Мы приехали сюда с приятелем из Москвы. Да вот, посмотрите хоть мой паспорт!
Я сунул руку в карман — документов там не оказалось. Да и откуда им было там взяться, когда ещё вчера днем перед предполагаемой поездкой на автобусе я попросил Равшана забрать у меня все документы.
— Документы у Равшана, — упавшим голосом объявил я. — Он где-то здесь. Он должен быть где-то здесь.
— Кто такой этот Равшан? — тут же вновь подключился к допросу лейтенант, придвигая к столу ящик и усаживаясь на него. — Старший?
— Старший? Какой старший! Что за бред! Я же говорю вам, мы приехали сюда на отдых!
— Тебе сколько лет? — неожиданно поинтересовался лейтенант.
— Мне? Тридцать четыре. А что?
— Да ты сам-то хоть понимаешь, что чушь мелешь? — усмехнулся лейтенант. — Идет война. Всеобщая мобилизация. Люди работают сутками. А он — на отдых с приятелем! Ты что, за круглых идиотов нас, что ли, принимаешь? Или сам дурочку играешь? А может — просто издеваешься над нами?…
У меня перехватило дух.
— То есть как это — война? С кем? Неужели — Америка? Я… Мы ничего не знали. Еще вчера все было спокойно…
— Вчера спокойно? Это ты мне говоришь? Человеку, который воюет уже который год? И ты хочешь оказать, что только сегодня услышал о войне?.. Ты что вылупился, Фриц?
А я глядел на него, не в силах понять — кто из нас сумасшедший. Я ущипнул себя — больно. Нет, это определенно не сон. Так неужели эти люди скрываются здесь со времен войны и не знают об её окончании? Но это же абсурд! Этого просто не может быть!
— Вы что… Вы и правда не знаете, что война с Германией давно уже закончилась? Что мы победили?
— Они победили… — передразнил старшина. — Тоже мне, победители нашлись! Чего Вы с ним возитесь, товарищ лейтенант?! Да он же просто издевается над нами, сучий потрох! Отдайте его мне. Я его мигом в чувство приведу.
— Погоди, не спеши. Что-то все они — и этот, и те, которых мы прежде вылавливали — как сговорились: «Закончилась война. Закончилась». Не могут же они все, как один, нас за идиотов держать. — И, обращаясь уже ко мне, лейтенант спросил: — И когда же она, по-твоему, закончилась? — Девятого мая тысяча девятьсот сорок пятого года — охотно поделился я своими познаниями.
— А какой, по-твоему, сейчас год на дворе? — глядя на меня со странным интересом, проложил лейтенант.
Тысяча девятьсот семьдесят третий, конечно.
— Нет, вы только на него поглядите! — снова взорвался старшина, — Как он, падла, жить спешит! Считай, на тридцать годков вперёд заглядывает… Да я ж тебя, гнида, ещё сегодня в расход пущу. Своими собственными руками жизнь твою поганую завершу! Понял? И это — чтобы н а ш у победу приблизить!
— Не горячись, Серафим, — постучал по столу рукой лейтенант. — Не горячись. Отведи-ка его пока лучше в «четвертую». Пусть он там немного покумекает. Может, и поумнеет. А мы с ним попозже поговорим.
Серафим! Я внимательно посмотрел па старшину: круглое добродушное лицо, светлые до прозрачности глаза, крупный рот с мясистыми губами. Неужели это он??! Неужели это наш Серафим? Как его — Серафим Михалыч? Истопник из котельной нашего института, к которому мы сбегали с лекций в подвал в начале шестидесятых, дабы раздавить бутылочку и пообщаться в непринуждённой обстановке? Серафим трезвый, помолодевший и почти что опрятный. Нет, это просто невероятно!
— Ваше отчество — Михайлович? — не выдержал я.
— Михалыч, Михалыч, — подтвердил старшина и тут же скомандовал: Давай, гнида, двигай вперёд.
— Да как…
— Пшёл, тебе говорят, падла! — не дал мне возмутиться старшина и больно ткнул меж лопаток дулом своего пистолета. — И не разевай свою поганую варежку, когда тебя не просят.
Мы направились б коридор, откуда меня запихнули в одну из тёмных комнатушек. Тут до меня дошло, что изначально ряд расположенных вдоль коридора клетушек скорее всего предназначался отнюдь не хранения сельхозпродуктов.
И присел на корточки тут же у двери. Прислушался. За стенкой кто-то стонал. Стопы перемежались хриплым с надрывом дыханием.
— Равшан! — негромко позвал я.
Ответом были молчание. Стоны па некоторое время прекратились, а затем возобновились и новой силой.
