– А если скажу?
– При таких условиях я вряд ли смогу оставить вас в живых, – Смит развел руками.
– Я не позволю убить эту женщину, пока она не выполнит обязательство, которое пало на нее после того, как она нанесла непоправимую потерю Дому Синанджу, – вмешался Чиун. – Что будет с ней после того, меня не касается.
– А что это за обязательство, папочка?
– Не твое дело, – ответил Чиун, обводя изучающим взглядом фигуру Анны.
Подойдя к Чиуну, Анна наклонилась к нему и шепнула:
– Чиун, вы о чем?
– Ты раньше нравилась Римо, – ответил Чиун таким же свистящим шепотом. – Вот и постарайся понравиться еще раз. Делай с ним что захочешь – только пусть он согласится продолжить службу в Америке.
– Сделаю все, что могу, – заверила Анна, бросив косой взгляд в сторону Римо, который с любопытством наблюдал за шушукающейся парочкой.
Выпрямившись, Анна направилась к Римо и, подойдя к нему сзади, положила прохладные пальцы на его бицепсы.
– Милый! – промурлыкала она. – Не думаешь ли ты, что нам стоит возобновить знакомство, когда все это кончится?
Римо ощутил, как знакомая теплая волна поднимается внутри его тела. Воспоминания об Анне, мягкой, нежной Анне Чутесовой, тигрице в бою и кошке в постели, пьянили, уводили, кружили голову.
Анна прижалась к нему... И упала на колени, поняв, что обнимает пустоту.
– Думаю, не стоит, – покачал головой Римо.
После секундной паузы Анна все же снова обняла его.
– Может быть, мы обсудим это... не здесь?
– Да не могу я. – Тон Римо был почти умоляющим.
– Можешь, можешь, – подал голос из угла Чиун. – Тебе только нужно преодолеть застенчивость. Помоги ему, – обратился он к Анне, – а то он стал стыдлив, как девица на выданье.
– Это все твои штучки, папочка? – нахмурился Римо.
– Не собираюсь отвечать на оскорбления, – надулся Чиун.
– Ну как ты можешь говорить так, милый мой Римо? – ворковала Анна, обнимая его за шею.
Презрение, которым она ответила на прежнее невнимание Римо, не сработало – он стал относиться к ней примерно так же. Оскорбления тоже не возымели действия. Теперь она предлагала ему себя. Это всегда увенчивалось успехом.
Но сейчас...
– Понимаешь... многое с тех пор изменилось во мне, – выдавил Римо.
– Это мы исправим.
Анна игриво потянула за ремень его брюк. Между ее алыми губами показался розовый кончик языка; голубые глаза стали влажными.
Над дубовым столом пылало от краски лицо доктора Смита. Взглянув на происходящее в кабинете, он поспешно спрятал глаза за экраном своего компьютера.
Римо отодвинулся, отстраняясь от Анны, как будто она была каким-то смертельно ядовитым цветком.
– Я помолвлен, – наконец выдохнул он. – И собираюсь жениться.
– Ну и что? – удивленно вскинула брови Анна Чутесова.
– Я люблю ее.
– Но ее ты будешь любить всю свою оставшуюся жизнь. А меня – прошу – люби сейчас, пока я с тобой!
– Вы не могли бы перенести это действо в коридор? – Доктор Смит решил наконец напомнить о своем присутствии. Его шокировали любые открытые проявления чувств, тем более такой, как у этой Анны Чутесовой, неприкрытой, животной страсти.
– Бесстыдство! – поддержал его Мастер Синанджу, надеясь в душе, что в другой комнате, вдали от посторонних глаз, оно станет еще более бесстыдным.
– Я тут ни при чем, – решительно запротестовал Римо. – Я – счастливый жених и не желаю никаких...
– Не верю, – перебила его Анна Чутесова.
– Да не переживай ты так, – утешил ее Римо. – На мне, в конце концов, не клином сошелся свет.
Анна задумчиво взглянуло на Римо – стальные мускулы рук, плоский живот, лицо, которое могло быть таким жестким, но сейчас напоминало физиономию провинившегося школьника, – и почувствовала острую боль в груди. Римо Уильямс больше ее не хочет.
Но ведь она желала его. Хотела все это время, страстно, до самозабвения, до сухости в горле; и сердце учащенно билось при одном взгляде на него; и если бы он не был сильнее, она бы набросилась на него, срывая с него одежду, пока не получила бы то, о чем мечтала ночами уже много месяцев.
Хуже того – она, как видно, любила Римо Уильямса.
Но Римо Уильямс больше не любит ее.
В одну секунду бьющая ключом энергия, которая возвела Анну на самую верхушку политической власти, словно испарилась, ушла в песок. Анна смотрела на Римо умоляющим, невидящим взглядом.
