|
| "So much for the lady with the dog . . . so much for the adventure . . . . You're in a nice fix. . . ." | "Вот тебе и дама с собачкой... Вот тебе и приключение... Вот и сиди тут". |
| That morning at the station a poster in large letters had caught his eye. "The Geisha" was to be performed for the first time. | Еще утром, на вокзале, ему бросилась в глаза афиша с очень крупными буквами: шла в первый раз "Гейша". |
| He thought of this and went to the theatre. | Он вспомнил об этом и поехал в театр. |
| "It's quite possible she may go to the first performance," he thought. | "Очень возможно, что она бывает на первых представлениях", - думал он. |
| The theatre was full. | Театр был полон. |
| As in all provincial theatres, there was a fog above the chandelier, the gallery was noisy and restless; in the front row the local dandies were standing up before the beginning of the performance, with their hands behind them; in the Governor's box the Governor's daughter, wearing a boa, was sitting in the front seat, while the Governor himself lurked modestly behind the curtain with only his hands visible; the orchestra was a long time tuning up; the stage curtain swayed. | И тут, как вообще во всех губернских театрах, был туман повыше люстры, шумно беспокоилась галерка; в первом ряду перед началом представления стояли местные франты, заложив руки назад; и тут, в губернаторской ложе, на первом месте сидела губернаторская дочь в боа, а сам губернатор скромно прятался за портьерой, и видны были только его руки; качался занавес, оркестр долго настраивался. |
| All the time the audience were coming in and taking their seats Gurov looked at them eagerly. | Всё время, пока публика входила и занимала места, Гуров жадно искал глазами. |
| Anna Sergeyevna, too, came in. | Вошла и Анна Сергеевна. |
| She sat down in the third row, and when Gurov looked at her his heart contracted, and he understood clearly that for him there was in the whole world no creature so near, so precious, and so important to him; she, this little woman, in no way remarkable, lost in a provincial crowd, with a vulgar lorgnette in her hand, filled his whole life now, was his sorrow and his joy, the one happiness that he now desired for himself, and to the sounds of the inferior orchestra, of the wretched provincial violins, he thought how lovely she was. | Она села в третьем ряду, и когда Гуров взглянул на нее, то сердце у него сжалось, и он понял ясно, что для него теперь на всем свете нет ближе, дороже и важнее человека; она, затерявшаяся в провинциальной толпе, эта маленькая женщина, ничем не замечательная, с вульгарною лорнеткой в руках, наполняла теперь всю его жизнь, была его горем, радостью, единственным счастьем, какого он теперь желал для себя; и под звуки плохого оркестра, дрянных обывательских скрипок он думал о том, как она хороша. |
| He thought and dreamed. | Думал и мечтал. |
| A young man with small side-whiskers, tall and stooping, came in with Anna Sergeyevna and sat down beside her; he bent his head at every step and seemed to be continually bowing. | Вместе с Анной Сергеевной вошел и сел рядом молодой человек с небольшими бакенами, очень высокий, сутулый; он при каждом шаге покачивал головой и, казалось, постоянно кланялся. |
| Most likely this was the husband whom at Yalta, in a rush of bitter feeling, she had called a flunkey. | Вероятно, это был муж, которого она тогда в Ялте, в порыве горького чувства, обозвала лакеем. |
| And there really was in his long figure, his side-whiskers, and the small bald patch on his head, something of the flunkey's obsequiousness; his smile was sugary, and in his buttonhole there was some badge of distinction like the number on a waiter. | И в самом деле, в его длинной фигуре, в бакенах, в небольшой лысине было что-то лакейски-скромное, улыбался он сладко, и в петлице у него блестел какой-то ученый значок, точно лакейский номер. |
| During the first interval the husband went away to smoke; she remained alone in her stall. | В первом антракте муж ушел курить, она осталась в кресле. |
| Gurov, who was sitting in the stalls, too, went up to her and said in a trembling voice, with a forced smile: |
