| Но дома нельзя было говорить о своей любви, а вне дома - не с кем. Не с жильцами же и не в банке. |
| And what had he to talk of? | И о чем говорить? |
| Had he been in love, then? | Разве он любил тогда? |
| Had there been anything beautiful, poetical, or edifying or simply interesting in his relations with Anna Sergeyevna? | Разве было что-нибудь красивое, поэтическое, или поучительное, или просто интересное в его отношениях к Анне Сергеевне? |
| And there was nothing for him but to talk vaguely of love, of woman, and no one guessed what it meant; only his wife twitched her black eyebrows, and said: | И приходилось говорить неопределенно о любви, о женщинах, и никто не догадывался, в чем дело, и только жена шевелила своими темными бровями и говорила: |
| "The part of a lady-killer does not suit you at all, Dimitri." | - Тебе, Димитрий, совсем не идет роль фата. |
| One evening, coming out of the doctors' club with an official with whom he had been playing cards, he could not resist saying: | Однажды ночью, выходя из докторского клуба со своим партнером, чиновником, он не удержался и сказал: |
| "If only you knew what a fascinating woman I made the acquaintance of in Yalta!" | - Если б вы знали, с какой очаровательной женщиной я познакомился в Ялте! |
| The official got into his sledge and was driving away, but turned suddenly and shouted: | Чиновник сел в сани и поехал, но вдруг обернулся и окликнул: |
| "Dmitri Dmitritch!" | - Дмитрий Дмитрич! |
| "What?" | -Что? |
| "You were right this evening: the sturgeon was a bit too strong!" | - А давеча вы были правы: осетрина-то с душком! |
| These words, so ordinary, for some reason moved Gurov to indignation, and struck him as degrading and unclean. | Эти слова, такие обычные, почему-то вдруг возмутили Гурова, показались ему унизительными, нечистыми. |
| What savage manners, what people! | Какие дикие нравы, какие лица! |
| What senseless nights, what uninteresting, uneventful days! | Что за бестолковые ночи, какие неинтересные, незаметные дни! |
| The rage for card-playing, the gluttony, the drunkenness, the continual talk always about the same thing. | Неистовая игра в карты, обжорство, пьянство, постоянные разговоры всё об одном. |
| Useless pursuits and conversations always about the same things absorb the better part of one's time, the better part of one's strength, and in the end there is left a life grovelling and curtailed, worthless and trivial, and there is no escaping or getting away from it--just as though one were in a madhouse or a prison. | Ненужные дела и разговоры всё об одном отхватывают на свою долю лучшую часть времени, лучшие силы, и в конце концов остается какая-то куцая, бескрылая жизнь, какая-то чепуха, и уйти и бежать нельзя, точно сидишь в сумасшедшем доме или в арестантских ротах! |
| Gurov did not sleep all night, and was filled with indignation. And he had a headache all next day. | Гуров не спал всю ночь и возмущался и затем весь день провел с головной болью. |
| And the next night he slept badly; he sat up in bed, thinking, or paced up and down his room. | И в следующие ночи он спал дурно, всё сидел в постели и думал или ходил из угла в угол. |
| He was sick of his children, sick of the bank; he had no desire to go anywhere or to talk of anything. | Дети ему надоели, банк надоел, не хотелось никуда идти, ни о чем говорить. |
| In the holidays in December he prepared for a journey, and told his wife he was going to Petersburg to do something in the interests of a young friend--and he set off for S—. | В декабре на праздниках он собрался в дорогу и сказал жене, что уезжает в Петербург хлопотать за одного молодого человека, - и уехал в С. |
| What for? | Зачем? |
| He did not very well know himself. | Он и сам не знал хорошо. |
| He wanted to see Anna Sergeyevna and to talk with her--to arrange a meeting, if possible. | Ему хотелось повидаться с Анной Сергеевной и поговорить, устроить свидание, если можно. |
| He reached S— in the morning, and took the best room at the hotel, in which the floor was covered with grey army cloth, and on the table was an inkstand, grey with dust and adorned with a figure on horseback, with its hat in its hand and its head broken off. |
