С этими словами он схватился за задвижку окна, чтобы закрыть его, но в эту самую минуту сильнейший порыв ветра вырвал раму у него из рук. Это был порыв такой ужасающей ярости, какого не было даже в прошлую бурную ночь. Что произошло в следующую минуту, коммерции советник и его дочь не могли сообразить. Им казалось, что ураган хочет сдуть с лица земли старый купеческий дом со всеми живущими в нем. Раздался ужаснейший треск, потрясающий шум обрушившихся обломков; затем наступила минутная тишина, как будто злобный вихрь сам испугался произведенного им разрушения и не решался коснуться непроницаемого желто-серого облака, вдруг заполнившего собой весь двор.
Пакгауз! Да, облака пыли подымались оттуда.
Коммерции советник одним прыжком бросился к лестнице мимо дочери и помчался вниз. Маргарита полетела за ним, но только на дворе ей удалось схватить его за руку. Онемев от ужаса, она не в состоянии была сказать, чтобы он взял ее с собой.
— Ты останешься здесь, — приказал он, отталкивая ее от себя, — ты хочешь, чтобы тебя задавило?
Его голос поразил ее до глубины души; ей казалось, что волосы становятся дыбом над его искаженным лицом. Он помчался вперед. Маргарита ухватилась за ближайший ствол липы, чтобы удержаться на ногах, так как по двору снова пронесся яростный порыв ветра, который, захватив с собой густой столб пыли, погнал его к главному зданию, там пыль рассеялась и понеслась вверх к темнеющему небу.
Теперь из туманной массы стали появляться определенные очертания; пакгауз уцелел, но имел вид неузнаваемых развалин; нижняя часть тяжелой черепичной крыши, покрывавшей галерею, обрушилась на всем протяжении, увлекая за собой поддерживавшие ее столбы и деревянные перила. Груда обломков достигла окон нижнего этажа; отдельные кирпичи продолжали еще с шумом падать на землю.
Путь через обломки был страшно опасным. Маргарита с ужасом смотрела, как ее отец пробирался через этот хаос, откидывая мешавшие балки и увязая по колено в обломках кирпича, но через несколько секунд ему удалось добраться до ворот, в которых он и исчез.
Его путешествие сопровождалось криками, раздававшимися в главном здании, и теперь все обитатели дома выскочили во двор — тетя София, прислуга и одновременно с ними все служащие в конторе. Буря загнала их всех к толстым стенам ткацкой, к тому месту, где стояла Маргарита.
Лампрехту не грозила теперь никакая опасность, потому что никакой ураган не мог потрясти могучие ворота, под которыми он скрылся, но ребенок, «бедный паренек», был увлечен обломками и, вероятно, лежал теперь, раздавленный под ними! Варвара только что из кухонного окна видела его на галерее.
Лицо старой кухарки позеленело от ужаса и напоминало собой привидение, но еще на бегу, с трудом справляясь с ветром, она дрожащими губами шептала:
— Вот видите, разве старая Варвара не была права?
Тетя София не могла произнести ни слова, но ее руки и ноги не утратили способности действовать, и она, повязав носовым платком голову, чтобы не развевались волосы, и подобрав раздувавшееся платье, не взирая на все еще падающие кирпичи и обломки дерева и на бурю, подбежала к груде обломков, под которыми, вероятно, лежал убитый мальчик; остальные тотчас же последовали за нею, но в эту минуту коммерции советник появился в открытых дверях кухни и крикнул:
— Назад! Никто не пострадал! Слава Богу!
Лица у всех просветлели.
— Да, да! Чуть-чуть не случилось несчастье, — решительно произнесла Варвара, стирая передником пыль с лица. — Я никак не могу понять, как этот мальчик спасся; в самую последнюю минуту он еще стоял у перил. Ну, значит, так суждено. Какое счастье, какое громадное счастье, что ничего не случилось!.. Это было бы ужасно для нашего дома и никто из нас вовек не перестал бы горевать.
— Не будь такой глупой, Варвара, — набросился на нее Рейнгольд, не выходивший из сеней, так как боялся ветра, как огня, — ты ведешь себя так, словно несчастье действительно угрожало кому-нибудь из нашей семьи и Лампрехтам, чего доброго, пришлось бы надевать траур оттого, что пострадал бы этот мальчишка. Дурацкая болтовня, но вы все такие; вас трогает только то, что касается вашего брата, а убытки, которые понесут господа от всей этой истории, для вас безделица. Вы думаете, у нас денег куры не клюют? Знаю я вас! Вся эта история вскочит нам в копеечку, — продолжал он, обращаясь к служащим и кивая головой по направлению к пакгаузу. — Непростительно со стороны папы, что он дает этим задним строениям так разрушаться; у меня впоследствии этого никогда не будет, от меня не скроется ни один покосившийся кирпич, можете быть уверены, если бы даже мне на коленях пришлось ползти во все углы и…
