— Значит, мошну поделил?
— Поделил, — подтвердил тот.
— Где она?
Сын пожал плечами.
— Куды кидал, смотрел?
Станил кивком подтвердил. Потом, словно его осенило, начал вновь свой рассказ, дополняя забытыми было моментами.
— Вскоре, — сказал он, — появился какой-то человек. Скорее всего это был один из подорожников, — сын замолчал.
— Ну, — нетерпеливо рявкнул батя, видя, что сын вроде задумался.
— А знаешь, батяня, я вроде встречал етого человека.
Батя весь, как пёс, насторожился.
— Где?
— Здесь. У нас.
— В Новгороде?
Опять согласный кивок.
— И что?
— Я видел, как он шарил по кустам.
— Искал?
Сын пожат плечами.
— Вроде, — неуверенно промолвил он, видя, как сузились отцовские глазки.
— А чё ты не вышел?
Сын усмехнулся:
— Я чё, дурень? А вдруг за ним ещё бандиты?
— Это ты прав. Да-а, — протянул Павша в задумчивости. — Думаю, это дело наших «молодцов-удальцов». Ишь, на своих руки подымают. Ну, погоди у меня! — Павша погрозил кулаком. — А ты ищи тово. Мы с иво заживо шкуру сдерём, а узнаем, куды он нашу деньгу дел.
Вабор, у которого остановился на житьё Егор, оказался весьма порядочным мужиком. Узнав от парня про его большущие деньги, он посоветовал спрятать их понадёжнее и никому про это не сказывать.
— Ты ещё молод, — говорил он, — мало знаешь людей. А они разные. Одни вроде так и норовят в рот залезть, выдают себя чуть не за ангелов. А на деле — дряненький человечишко, так и зырит в карман залезть.
— Видел я таких, — проговорил Егор, — бросили Варлама, за свои шкуры обеспокоились.
— Вот так-то. Ты Петра дождись. Он те всё и расскажет.
Но Пётр пропал, как в воду канул. Куда делся, никто не знал. Чтобы зря время не терять, Егор с литовцем на пару стали трудиться. Работал Егор здорово. Можно было подумать, что за время своих скитаний он соскучился по труду. Скорее всего так и было.
Он редко выходил в город. Благо храм Парасковы Пятницы был недалеко. Он часто ходил в эту церковь, тайком моля скорее найти Марфу. Ехать домой, не встретившись с Осипом Захаровичем, которого ожидал со дня на день, не хотел. Разве что просить Милантию, может быть, она поможет. О ней слышал он разное. Его не тянуло принимать участие в кулачных боях, не было настроения.
Однажды, в свой редкий выход, идя по Людочоще, Егор услышал странный, досель не слышимый им звук. Пройдя на него несколько десятков шагов, он увидел, как из переулка выходят какие-то люди, связанные между собой гремящими цепями, медленно брели по дороге. Лица их были печальны, глаза отчуждённо глядели по сторонам. Они жалобными голосами твердили:
— Подайте, люди добрые, на пропитание. Бог зачтёт вам!
— Ишь, Бога вспомнили! — зло сказал какой-то мужик, — а когда грабили да убивали, про Него забыли!
— Хто ето? — спросил Егор у двух встретившихся ему парней.
Один из них оглянулся и ответил:
— А, разбойный люд. Суда ждут. Жрать-то им не дают. Вот и пускают милостину собирать.
Егор внимательно посмотрел на них. И ему показалось, что среди них были и те, кого зря обвиняли. Уж больно печально выглядели их лица. Туг запечалиться. Вины нет, а как доказать — неизвестно. Он подал им несколько серебреников. Довольно богатый дар.
Вернувшись к себе, Егор не узнал стол, который «ломился» от разных вкусностей. Тут и запечённое мясо с чесноком и овощами, разные сыры, пироги с осердием. Квасы, медовуха. У стола со скучающей физиономией сидел Вабор. Увидев входящего Егора, вскочил:
— Да хде ты шатаешься? — встретил он его такими словами. — Давай садись.
Егор удивлённо поглядел на это изобилие.
— Где ты деньгу взял? — отрезая кусок мяса, спросил Егор.
Тот рассказал, как к ним приезжал какой-то боярин, спросил только об Осипе и дал несколько серебряных монет.
— Только за это?
Вабор кивнул.
— Богач, — сделал вывод Егор и отпил несколько глотков медовухи. — А я видел... — и он рассказал об острожниках.
— Луше туды не попадать, — заметил Вабор и поднял кубок, — чтоб нас миновала такая судьбина.
Когда выпили, Егор подолом рубахи обтёр рот и философски заметил:
— От неё, брат, не уйдёшь!
