Все прекратилось неожиданно и враз. Влага иссякла, некто, должно быть, смахивающий на добродушного садовника, опрыскал свод голубой кислотой, смыв ржавь и копоть от ударов молнией. Платой ему послужило тепло. Улицы подморозило, и внезапно обнаружилось, что по лужам можно шагать без риска замочить ноги.
Это произошло в первый из выходных - в субботу. День был светел и чист, как лист бумаги. Внешняя чистота заражала, и вдвоем с Вероникой они затеяли генеральную уборку. Само собой вышло так, что после уборки пошел ремонт разных мелочей, как то - шпатлевка щелей в дверном косяке, подклейка обносившихся обоев, укрепление ревматически поскрипывающих конечностей стола. Время за суетой бежало стремительной многоножкой, и лишь, случайно оглянувшись, Марк обнаружил вдруг, что за окном уже вечер, и что голубизна неба давно сменилась предсумеречным трауром. И тотчас пришло ощущение запоздалой усталости. Руки сами собой опустились, он решил, что на сегодня хватит.
Поправив сложенные стопкой книги, Марк молча полюбовался. Мебель молодцевато поблескивала, пыль, паутина, носки, которые он гирляндами развешивал на веревках, - все пропало бесследно. Каждому предмету было указано свое определенное место. Настольная лампа, с любопытством склонив абажур, лицезрела произошедшие перемены. Они ей тоже, похоже, нравились.
- Ах, какие мы молодцы! - Вероника приблизилась сзади и потрепала Марка по голове. - По медали каждому!
- По три!.. Может, пойдем прогуляемся? А что? Мы заслужили.
Его и в самом деле отчего-то потянуло на вечерний моцион. Вдруг потянуло - и все тут. Может быть, захотелось выбраться из четырех стен на свежий воздух, под открытое небо, задрав голову, посчитать какие-нибудь звезды, найти обязательную полярную пуповину, повспоминать что-нибудь из школьной астрономии. Вероника, поколебавшись, решила остаться. Она еще надеялась закончить с невыглаженным бельем. На мгновение Марк тоже заколебался. Вычитать единицу из двойки казалось неразумным, и все же в конце концов дело решилось в пользу прогулки. Уже после подумалось, что неспроста - неспроста родилось это непреодолимое желание.
Торопливо одевшись, он сверился с показанием термометра и вышел в прихожую. Обулся по-хулигански - в подростковые кеды. Этого ни одна из ухаживающих за ним дам не понимала, что позволяло размышлять о них с некоторым оттенком превосходства. О них - стало быть - о дамах.
Перед уходом что-то буркнул Веронике. Ему почудилось, что он попрощался. На самом деле Марк буркнул невнятное и туманное: "Вот бы залезть на крышу. Оттуда их больше..." В этом "оттуда их больше" подразумевались, конечно, звезды. Вероника не выдала справедливого недоумения. Мудро кивнув, она заперла за ним дверь.
***
ЗОВ накатил снежной лавиной. Марк не ждал его. Он был беспечным альпинистом, застигнутым врасплох. И, как магнитная стрелка компаса, чутко развернулся, улавливая направление. По счастью, вечернее время поубавило количество автомобилей. Марк в увлечении шагал, пересекая улицы без оглядки на светофоры. Он обратился в гончую, взявшую след. Подстегивало разогретое любопытство, зуд в ногах заставлял спешить. Где-то впереди вновь замаячила возможность удивительного свидания, но на этот раз он двигался туда на своих двоих. Разум безмолвствовал. Марка звали, манили прелестным пальчиком, и он торопился, боясь опоздать, боясь дождаться момента, когда волна, настигшая его, взметнувшая на гребень, схлынет, исшипев пеной, оставив на мели надежд и ожиданий. Кроме того сегодня он ожидал большего. Уже хотя бы потому, что находился в твердой памяти и потусторонняя сила не стремилась взметнуть его над явью, уводя в миры полуосязаемого бреда. Этот вечер обещал стать особенным, так как обещал разгадку вселившегося в жизнь Марка ребуса. Да, черт возьми! - разгадку!..
Не выдерживая временами, Марк переходил на бег. Шпоры невидимого всадника наколачивали по ребрам. Нетерпение выжигало нутро, - за последнее время этой опаснейшей кислоты он выпил, по-видимому, преизрядное количество...
Неудержимое его движение оборвалось только перед высотным зданием, баррикадой перегородившим путь. Прислушиваясь к себе, он удивленно поднял голову. До сих пор ЗОВ стлался над самой землей, уподобляясь тонкой дрожащей струне. В этом месте он явственно менял траекторию, круто уходя вверх. Не тратя времени даром, Марк снова зашагал - и нужное направление, нужный подъезд отыскались сами собой. Перескакивая через три-четыре ступеньки, он взлетел на четвертый этаж.
