Бороволоки, помоложе годами, съезжаются за это время с заречной стороны из Боровинки, где земля светлая и хлеб не растет, зато много травы и лесов. Едут с гор, с темной земли босомыки, огурщуки, зимогоры, везут зерно и картошку. Приходят рассольные старухи, что весь день, как неживые, сидят над кадушками с огуречным рассолом и повторяют одно только свое: «Огурчики солененькие!». Приходят бабы качанные, укропные, солопницы, замочницы и те, что последний крест, последнюю икону выносят: этих сторожит старуха базарная, Тараканница, и скупает у них старье. В том углу, где сидит Тараканница, сходятся все рискунцы, что сами за свой страх и риск промышляют: идет кандидат, пишет прошения, профессор отгадывает по оракулу. Идет зачем-то Сашка-поездошник, что грабит в поездах. И, оставляя за собой следы лошадиных подков, в пятипудовой чугунной шляпе и с пятипудовым медным посохом, в белом, сшитом из паруса балахоне, приходит и неподвижный, как огромный снежный болван, стоит весь день посередине базара Яша – Божий человек.
Возле древней стены города Белого закипает люд: кто рассказывает зачем-то чужому человеку всю жизнь свою от младых ногтей, кто слушает, кто приглядывается, кто торгуется, кто ругается, кто крестится на видные через бойницы золотые кресты древних церквей.
Тот же самый базар, на прежнем месте, что и в те времена, те же поросшие теперь кустарником и мхом древние стены, те же церкви, та же у старого берега молодая, сильная Ведуга бежит.
После обедни на базар приходит и сам начальник города Белого, высокий худой князь с длинными усами и рассеянным взглядом. Руки у начальника всегда лежат назади, а шинель поверх рук спускается хвостиком. Князь идет, натыкается, знакомых не узнает, незнакомым вдруг поклонится так приветливо, что хвостик шинельный болтнется. В праздник с князем идет Царь-баба; она князя одергивает, направляет, подсказывает, кому кланяться. За князем и Царь-бабою идут господа, их зовут на базаре гужеспинники. Черный мохнатый чужеспинник – это тот, что весь день сидит в Правлении и глаз не поднимает, – пишет и пишет. Раньше думали: он много работает, труженик, а оказалось – он так сидит. Второй княжеский друг – худой, голова толкачиком, лицо тонкое, словно из бумаги вырезано, а усы толстые и прозвище чужеспиннику – Полый Сучок. Третий друг – молодой, сын богатых родителей, ничего не признает, ни на что не глядит, идет и свистит на все ветры. Царь-бабе до них дела нет, она смотрит за одним только князем.
Лунною ночью, гуляя по улицам древнего города, князь-начальник полюбил древний каменный город и днем, узнавая его в старинных вещах, подходит к Тараканнице. У зябкой старухи и в теплое время стоит горшочек с углями, а в зимнее время пар столбом валит от Тараканницы. У кого спичек нет, подходят к теплой старухе закуривать, и она достает из-под юбки красный уголек. Там в тепле у Тараканницы хранятся и всякие древние вещи. Только божественное старуха держит в ящике-столе напротив себя.
– Никола Угодник, Божья Матушка, обоим вместе более тысячи лет, ровесники! – предлагает старинные иконы Тараканница.
– Дай луковицу! – требуют чужеспинники. Протирают луком черную икону, яснеет Никола Угодник: могучий лоб, плешинка, кудерки седые, глаза милостивые, прекрасные.
– Хорош Никола! – шепчут друг другу чужеспинники.
– Чем хороший? Тараканы съели, – нарочно громко говорит Царь-баба.
И цену сбивает. Не будь княгини – нищим ушел бы отсюда князь.
Там под капустным листом – крест византийский, там кровавый сверкает на солнце рубин, там голубые перегородчатые эмали, какие-то очи из той страны, словно дневные звезды, воспоминания о больших ночных звездах.
Есть какая-то лунная отрава в этих старинных чудесных вещах, укрывшихся на площади, окруженной сенными и дровяными возами.
– Почем дрова, почем сено? – спрашивает Царь-баба, а князь, как отравленный, как заколдованный, встречается глазами только с эмалями.
Княгиня спешит вернуть князя сюда, в этот обыкновенный мир: князь мог бы и тут любоваться солнечным светом, душистым сеном, зелеными пирамидами овощей и золотистыми бородами бороволоков. Но князь не хочет возвращаться домой, спорит, как маленький, и с помощью друзей увлекает княгиню к седой башне, где, по сказаниям, есть ход из крепостной стены в Семибратский курган.
