— Что тут стряслось? — спросил Карл Лизу, поймав ее взгляд.
— Сама не знаю. Не можем зайти ни в один государственный архив. Как будто везде разом переменились коды доступа.
— Интернет вроде бы работает нормально.
— А ты попробуй зайти в регистр персональных номеров или в налоговый и посмотри, что будет.
— Так что тебе придется подождать, как всем остальным, — тусклым голосом объявила фру Сёренсен.
Карл постоял немного, придумывая какой–нибудь выход, но махнул рукой — у него на глазах на экране монитора раз за разом выскакивало сообщение об ошибке.
Он пожал плечами. Ну и черт с ним, не так уж это и спешно! Такой стреляный воробей, как он, всегда сумеет повернуть форс–мажорные обстоятельства себе на пользу. Раз электроника вздумала бастовать, значит, ему пока лучше засесть в подвале, задрать ноги на стол и часика на два погрузиться в глубокомысленный диалог с кофейными чашками.
— Привет, Карл, — услышал он вдруг у себя за спиной. Это был начальник отдела, в белоснежной рубашке и с полосатым галстуком. — Хорошо, что ты здесь. Не мог бы ты сейчас пройти со мной в столовую? — По тону Маркуса было слышно, что это предложение не предполагает отказа. — Бак проводит брифинг, который, по–моему, и для тебя представляет некоторый интерес.
В буфете толпилось человек пятнадцать. Карл оказался в заднем ряду, начальник отдела расположился сбоку, а несколько полицейских из отдела по борьбе с наркотиками, заместитель начальника Ларс Бьёрн и Бёрге Бак вместе со своим первым помощником — в центре, спиной к окнам. Особенно довольные лица были у ближайших сотрудников Бака.
Затем Ларс Бьёрн предоставил слово Баку, и все уже знали, что тот сейчас скажет.
— Утром мы произвели задержание по делу об убийстве велосипедиста. Задержанный в настоящее время совещается со своим адвокатом, и мы уверены, что еще сегодня получим письменное признание.
Он улыбнулся и пригладил волосы. Это был его час.
— Удостоверившись в том, что подозреваемый задержан, Аннализа Квист дала развернутые показания, которые стопроцентно подтверждают наши предположения. Речь идет об уважаемом и активно практикующем враче из Вальбю, который не только зарезал в парке распространителя наркотиков, но также приложил руку к мнимой попытке самоубийства свидетельницы и высказывал конкретные угрозы в отношении ее детей.
Тут Бак кивнул своему ассистенту, передавая слово ему. Тот продолжил:
— Во время обыска на квартире главного подозреваемого мы обнаружили более трехсот килограмм различных наркотических средств, регистрацией которых в настоящее время заняты наши техники. — Он остановился, пережидая поднявшийся шумок. — Нет никакого сомнения в том, что этот врач создал крупную и широко разветвленную сеть из своих коллег, которые обеспечили себе большие доходы путем продажи на сторону выдаваемых строго по рецепту различных медицинских препаратов, начиная от метадона до стесолида, валиума, фенобарбитала и морфина, а также путем импортирования таких препаратов, как амфетамин, зопиклон, ТНС или ацетофеназин. Кроме того, речь идет о больших партиях нейролептиков, снотворных и галлюциногенных препаратов. Подозреваемые не брезговали ничем. Похоже, что покупатели находились на все. В качестве главного дистрибьютера этих препаратов, распространяемых в основном среди посетителей дискотек, выступал человек, который был найден убитым в парке Вальбю. Мы полагаем, что он пытался шантажировать врача, и тот с ним расправился, однако убийство не было запланированным. Нечаянной свидетельницей стала Аннализа Квист, знавшая врача. Именно благодаря этому обстоятельству ему так легко удалось ее отыскать и принудить к молчанию.
Тут выступающий сделал паузу, и слово опять взял Бак:
— Теперь мы знаем, что сразу после убийства врач наведался в дом к Аннализе Квист. Как специалист по болезням дыхательных путей, он был лечащим врачом детей Аннализы Квист, которые страдали астмой и по этой причине не могли обходиться без соответствующих лекарств. В тот вечер врач предпринял в квартире Аннализы Квист насильственные действия, заставив ее дать детям таблетки, которые вызвали у детей сильный спазм легочных альвеол, угрожавший их жизни. Тогда он сделал им укол, введя средство, снимающее спазм. Очевидно, когда дети на глазах матери посинели и перестали реагировать на ее слова, это стало для нее тяжелой психической травмой.
