«Вы можете уезжать, — обратился Оуян Хуэй к плачущей и дрожавшей от страха девушке. Она кивнула головой, влезла в свою машину и уехала.
Оуян Хуэй повернулся к ученым и сказал: «Пойдемте отсюда».
Все согласились, оставив на шоссе три окаменевшие фигуры.
— Как все это понимать? — засыпали Оуян Хуэя вопросами его коллеги.
— Все возможно, — отвечал Оуян Хуэй. — И параличного поднять можно, и «пригвоздить» кого-то можно.
— Действительно, все произошло прямо, как в кино! — удивлялись ученые.
Когда уже подходили к автобусу, кто-то сказал:
— Ну, а профессор Демирэль все-таки сможет встать?
— Профессор, вы хотите встать? — спросил Оуян Хуэй.
— Да, хочу, — ответил профессор.
А потом не захотите снова вернуться в вашу коляску?
— Нет, конечно.
— Тогда… тогда встаньте!
Оуян Хуэй взял профессора за руку и слегка поддерживал его. И профессор потихоньку встал! Симпатичная Роана поспешила поддержать профессора с другой стороны и вместе с Оуян Хуэем помогла ему войти в автобус.
Оуян Хуэй, улыбаясь, спросил ее:
— Ну, а ваши уши слышат?
Роана прислушалась: направо, налево, еще послушала немного и радостно сказала:
— Слышат хорошо оба! Как прекрасны звуки этого мира!
После случая на шоссе в окрестностях Рима итальянское телевидение предложило Оуян Хуэю снять фильм с демонстрацией им своих способностей. Оуян Хуэй отказался. Он знал, что его способности проявляются лишь в естественных условиях, в состоянии свободы и непринужденности. Чем больше полагаешься на рассудок, на логику, тем больше удаляешься от них. Цель, план, желание или полностью блокируют их, или значительно ослабляют.
Счастливая Роана стала горячей поклонницей Оуян Хуэя. Целыми днями она находилась рядом с ним, задавая нескончаемые вопросы.
— Ваши способности — это драгоценность, которую надо всемерно оберегать.
Оуян Хуэй покачал головой:
— Это было бы бременем, лишней заботой. Я не боюсь своих способностей, но и не стремлюсь охранять и поддерживать их. Все происходящее имеет свою целесообразность.
— А не могли бы Вы подробнее рассказать, как Вы понимаете Христа?[1]
— Ну, во-первых, — с готовностью откликнулся Оуян Хуэй, — я убежден, что практически все, что написано о деяниях Христа, достоверно. Во-вторых, читая Ветхий завет, Новый завет, — везде мы встречаем описание принципов цигун. Например. Говорится о том, что Иисус в пустыне голодал сорок дней, что это? Практика буддийского цигун. Почитайте буддийские сутры, и это станет очевидным. Крещение. В буддизме также имеется подобный обряд. Мастер передавал свое мастерство ученику через «вливание в макушку». Далее, исцеляя больных, Иисус всегда подчеркивал значение веры, говорил, что вера спасла их. Тоже и в цигун. Разница лишь в словах, формулировках. А часто и слова те же, что использовал Иисус. Предвидение Христом распятия и воскрешения. Тибетские «живые будды» при жизни всегда знали посмертную судьбу своей души и могли указать место своего очередного воплощения. И затем после их рождения в новом теле люди убеждались по разным признакам, что в этом теле действительно воплощена их душа. Аналогии можно продолжать и дальше.
— Так вы считаете, что источник христианства в буддизме?
— Не хотелось бы упрощать, я хочу лишь сказать, что Иисус Христос практиковал буддизм, владел буддийским цигун.
— Почему же так не похожи проповеди Христа и Будды?
— Разве это не понятно? Попав в Китай, буддизм китаизировался. Иисус, принеся буддизм на Ближний Восток, приспособил его к местным условиям, но если внимательно посмотреть, можно заметить внутреннюю связь между учением Христа и буддизмом. Об этом, например, свидетельствует сходство между христианскими заповедями и буддийскими запретами.
— Но ведь христианские заповеди могли придти не обязательно из буддизма, а, возможно, из Ветхого завета, из древней религии еврейского народа, — возразила Роана.
— Может быть и так, — согласился Оуян Хуэй. — Но ведь можно предположить, что и древняя иудейская религия имела некую связь с буддизмом, сходство с ним. Главная моя мысль в том, что если глядеть в корень, то буддизм и христианство имеют много общего. Однако по форме христианство доступнее, проще, более ориентировано на простых людей, обращено к их чувствам, поэтому оно легче распространялось, завоевывало мир.
