Чжуанцзы - страница 106
В учение древних входили такие положения: о туманном, обширном, не обладающем телесной формой; об изменениях, о развитии, не обладающих постоянством. Объединяются ли жизнь и смерть с небом и землей? Уходят ли душа и разум? Почему же? Неясно! Куда же? Туманно! Всю тьму вещей оно охватывает сетью, нечего и говорить, что все к нему возвращается. Услышав такие наставления, обрадовался Чжуан Чжоу. В безрассудных речах, в небылицах, в выражениях, бесконечных и беспредельных, всегда необузданный, но не пристрастный, он рассматривал учение не с одной-единственной точки зрения. Считая, что Поднебесная погрязла в пороках, не мог говорить прямо. С помощью речей, как вина из чарки, развивал мысли беспредельно, с помощью речей почитаемых подтверждал истинность, с помощью притч расширял замысел. В одиночестве общался разумом со вселенной, но не отделял себя в гордости от всей тьмы вещей, не отвергал чужой истины или не истины, чтобы найти себе место среди пошлости современников. Хотя записи его речей – редкая драгоценность, и, внимая им, все время отбивают такт, они не приносят вреда. Хотя выражения у него неровные, странные, но внимания заслуживают. Полнота сущности у него неисчерпаема. Наверху он странствует вместе с тем, что создает вещи, а внизу дружит с теми, для кого ни жизнь, ни смерть не составляют ни начала, ни конца. В понимании основы он необъятен и открывает новое – глубоко, огромно, необузданно. В отношении основы Дао он, можно сказать, многое привел в порядок и достиг высшей проницательности. Несмотря на то что следовал развитию и освобождался от вещей, его учение безгранично и не отклонилось от своих истоков. Оно глубоко, непостижимо, неисчерпаемо.
Творящий Благо очень разносторонен. Записей речей у него пять повозок[272]. Его учение противоречиво. Его слова не попадают в цель. Перечисляя значение вещей, сказал: «У самой большой нет внешнего, назовем ее великим единством; у самой малой нет внутреннего, назовем ее малым единством. Не обладающее толщиной нельзя нагромоздить, а заполняет оно тысячи ли. Небо вместе с землей – низкое, горы вместе с болотами – ровные. Солнце в зените – в то же время на закате; рождение вещи – в то же время ее смерть. Тождество в большом отличается от тождества в малом, это назовем малым тождеством и малым различием. Вся тьма вещей и тождественна, и различна, это назовем большим тождеством и большим различием. Южная сторона и предельна, и беспредельна. Направился в Юэ сегодня, а пришел в Юэ вчера. Соединенные кольца можно разнять. Я знаю, где центр Поднебесной: к северу от Янь, к югу от Юэ. Тот, кто любовью охватывает всю тьму вещей, составляет единое целое с природой»[273].
Такими изречениями Творящий Благо привлек в Поднебесной общее внимание и стал известным оратором. Ораторы Поднебесной стали ими наслаждаться. Вместе с Творящим Благо ораторы отвечали друг другу подобными софизмами: «в яйце есть перья»; «у курицы три ноги»; «город Ин владеет Поднебесной»; «пес мог стать бараном»; «у лошади есть яйцо»; «у лягушки есть хвост»; «огонь не горячий»; «у горы есть рот»; «колесо на давит на землю»; «глаза не видят»; «свойства беспредельны, вещи неисчерпаемы»; «черепаха длиннее змеи»; «наугольник не квадратный»; «циркуль не может быть круглым»; «паз не окружает клина»; «тень летящей птицы не движется»; «в полете стрелы с наконечником есть мгновенье, когда она не движется и не покоится»; «кобель не пес»; «гнедой конь и вороной бык вместе составляют три»; «белый пес черен»; «у жеребенка-сироты никогда не было матери»; «если ежедневно делить пополам палку длиною в один чи, не закончить и через тьму поколений»[274]. Подобных софизмов не исчерпать и за целую жизнь. Хуань Туань и Гунсунь Лун – последователи софистов. Они приукрашивали сердца людей, изменяли их мысли. Были способны победить уста, но не способны покорить сердца. Таков замкнутый круг софистов. С помощью таких знаний Творящий Благо ежедневно спорил с другими и вызывал особое удивление у софистов Поднебесной. Такова была его основа.
