За комплексом построек колонии поднимался первый атмосферный процессор. Он извергал непрерывный поток очищенного воздуха в газовую оболочку планеты. Ненужные и вредные газы удалялись химическим путем или просто сжигались, кислород и азот выбрасывались обратно в тусклое небо. Внутрь входил плохой воздух, наружу выходил уже хороший. Процесс этот был не сложным, но требовал много времени и денег.
Но сколько стоит мир? А Ахеронт был не так плох, как некоторые другие планеты, в которые вкладывала деньги Компания. По крайней мере, здесь существовала атмосфера, пригодная для переработки. А ведь улучшить состав воздуха намного легче, чем привезти его. Кроме того, на Ахеронте была погода и почти нормальное тяготение. Настоящий рай.
Огненное зарево, поднимающееся над вулканоподобным процессором атмосферы, предполагало совершенно другое царство. Символы не утратили для колонистов свой смысл. Символы только вдохновляли их на дополнительный юмор. Они не согласились бы лететь на Ахеронт только из-за погоды.
В переходах колонии не увидишь вялых тел или бледных, слабых лиц. Даже дети кажутся жесткими. Не подлые и задиристые, а сильные как внутри, так и снаружи. Здесь нет места для задир. Здесь рано учатся сотрудничеству. Дети взрослеют здесь быстрее, чем их сверстники на Земле и те, кто живет в более благоустроенных и мягких мирах. Они и их родители воспитывают себя сами, они полагаются только на себя, хотя и зависят друг от друга. Но не они первые стали такими. Их предшественники ездили в железнодорожных вагонах вместо космических кораблей.
Это помогало им считать себя пионерами, первопроходцами, что звучало намного лучше, чем цифровое обозначение их профессий.
В центре этого скопления людей и машин высилось здание, известное как блок управления. Оно возвышалось над всеми искусственными постройками Ахеронта за исключением самих станций обработки атмосферы. Снаружи оно выглядело просторным. Внутри невозможно было найти свободного квадратного метра. Приборы громоздились в углах и занимали все пространство от пола до потолка. Люди теснились ближе друг к другу, чтобы дать побольше места компьютерам и вспомогательным машинам. Во всех углах лежали кучи бумаг, несмотря на непрекращающиеся усилия уменьшить количество необходимой информации. Оборудование, вновь привезенное с завода, быстро покрывалось такими домашними царапинками, пятнами и кругами от чашек с кофе.
Двое мужчин работали в блоке управления и, следовательно, руководили жизнью колонии. Один был главный оператор, другой — его помощник. Они называли друг друга по имени. Формальности не в моде на границах миров. Если человек настаивал на титуле и фамилии и был слишком высокомерен, то он мог быстро оказаться снаружи станции без защитного костюма и коммуникатора.
Их звали Симпсон и Лидекер и трудно было сказать, у кого из них был более озабоченный вид. Оба имели выражение людей, для которых сон был редко приходящей, дразнящей гостьей. Лидекер был похож на бухгалтера, которого преследовала ошибка в уменьшении налога, сделанная лет десять назад. Симпсон — крупный тип, который чувствовал бы себя лучше, управляя не колонией, а грузовиком. К сожалению, его мозги были так же хороши, как и его мышцы, и он не сумел скрыть это от своих работодателей. На груди его рубашки вечно расплывалось пятно от пота. Лидекер сначала спорил с ним, но затем отступил.
— Видел прогноз погоды на следующую неделю?
Симпсон жевал что-то ароматное, что заполняло его рот. Наверняка нелегальное, Лидекер это знал. Но он ничего не сказал. Это дело Симпсона, а Симпсон — его шеф. Кроме того, он и сам подумывал, не занять ли у кого жвачку. Маленькие пороки не одобрялись на Ахеронте, но если они не влияли на работу человека, они не принимались всерьез. Довольно сложно сохранять здесь здравый смысл.
— А что? — спросил главный оператор.
— У нас будет настоящее бабье лето. Скорость ветра снизится до сорока узлов.
— Вот и хорошо. Я приготовлю крем для загара. Черт! Хотел бы я увидеть хоть один проблеск здешнего солнца!
Лидекер покачал головой, принимая вид насмешливого неодобрения.
