Двери пытались закрыться, но она раздвинула их. Пассажиры начали проявлять раздражение.
— Сколько там колонистов?
Ван Льюен нахмурил брови.
— По последним подсчетам, я думаю, шестьдесят или семьдесят семей. Мы поняли, что люди работают лучше, когда они не разлучены со своими близкими. Это обходится дороже, но позже все окупается и дает сообществу чувство, что они — настоящая колония, а не только инженерный аванпост. Женщинам и детям, конечно, приходится нелегко, но, когда кончается их контракт, они могут хорошенько отдохнуть. От этого выигрывают все.
— Господи Боже… — прошептала Рипли.
Один из пассажиров наклонился к ней и нетерпеливо спросил:
— Не возражаете?
Она рассеянно уронила руку. Освободившись, двери тихо закрылись. Ван Льюен уже забыл о ней, а она забыла о нем. Она всматривалась в свое воображение.
Ничего хорошего она там не видела.
Не лучшее из времен в худшем из мест. Ветры Ахеронта, порожденные неземными силами, беспрестанно обрушивались на бесплодную почву планеты. Они были так же стары, как и сам каменный шар. На планете не было океанов, и ветрам не с кем было конкурировать; они давно бы сгладили поверхность, если бы ни глубинные силы внутри базальтового пласта не воздвигали бы постоянно новые горы и плато. Ветры Ахеронта сражались с планетой, давшей им жизнь.
До сих пор ничто не могло помешать их неумолимому течению. Ничто не могло прекратить песчаные бури, ничто не выступало против этого господства воздуха — до тех пор, пока на Ахеронт не пришли люди и не предъявили свои права на него. Не на тот, каким он был сейчас, с окружающим пейзажем из истерзанных камней и пыли, смутно проглядывавшим сквозь желтоватый воздух, но на тот, каким он станет, когда атмосферные процессоры проделают свою работу. Сначала будет преобразована сама атмосфера — метан уступит свое место кислороду и азоту. Потом будут укрощены ветры и улучшена поверхность. В конце концов возникнет благоприятный климат, чьи проявления имеют форму снега или дождя и всего растущего.
Все это — наследство для будущих поколений. Нынешние же обитатели Ахеронта запускают процессоры и борются за то, чтобы мечты сбывались, выживая на запасе решимости, юмора и чеков на крупную сумму. Они не в силах прожить так долго, чтобы увидеть, как превратится Ахеронт в землю обетованную. Только Компания может прожить так долго. Компания бессмертна в отличие от всех людей.
Чувство юмора, присущее всем первопроходцам, живущих в трудных условиях, можно было увидеть и в колонии. Особенно ярко оно отражалось в стальном знаке, установленном на бетонных опорах рядом с крайним строением колонии:
НАДЕЖДА ХАДЛИ — Население 159 чел.
Добро пожаловать на Ахеронт.
Снизу какой-то местный остряк без официального одобрения подписал краской из пульверизатора: «Приятного Дня». Ветры не обращали внимания на эту просьбу. Частицы песка и щебня, поднимаемые ветром в воздух, изрыли большую часть стальной плиты, добавляя свой собственный комментарий красновато-коричневой краской: первые дожди породили первую ржавчину.
За этим знаком и начиналась собственно колония, небольшая горстка строений из металла и пластика, соединенных вместе переходами, которые казались слишком хрупкими, чтобы противостоять ветрам Ахеронта. Они были не так впечатляющи с первого взгляда, как окружающая местность с ее развороченными ветром каменными глыбами и осыпающимися горами, но зато почти так же прочны и намного более уютны. Они защищали тех, кто жил и работал внутри, отделяя их от частых бурь и еще слишком тонкого слоя атмосферы.
Вездеходы на высоких колесах и другая техника пробирались по открытым дорогам между зданиями, то появляясь из подземных гаражей, то исчезая в них. На коммерческих заведениях мелькали неоновые огни, рекламируя очень малочисленные, но достойные развлечения за непомерную плату, которая выплачивалась без возражений. Там, где есть крупные счета, там всегда есть и малый бизнес, руководимый мужчинами и женщинами с непомерными стремлениями.
У самой Компании не было нужды в ведении таких грошовых операций, но она с удовольствием продавала концессии тем, кто этого хотел.
