Закончив эту работу, Коваль возвратил Бреусу фото.
— Снимите с экспертом заново следы крови. Вот здесь, — Коваль обвел рукой центр двора и, уставившись под ноги, направился к невысокому заборчику. Тяжело перепрыгнул через него. Бреус сделал то же самое.
Майор Литвин потоптался на месте, подумал и двинулся в обход.
Во дворе Чепиковых все, казалось, говорило о внезапно остановленной жизни. Лежал напильник на верстаке, в тисках была зажата медная пластинка. У порога, на крыльце, валялась метла, стояло ведро с водой, которая уже подернулась зеленой пленкой, Перед самой дверью лежал кусок коричневого, потрескавшегося на солнце мыла.
Степанида Яковлевна встретила непрошеных гостей холодно, даже враждебно. Коваля это не удивило. Перед тем как прийти сюда, он с Бреусом побывал в нескольких хатах и разговаривал с хуторянами. И хотя новые детали были незначительными, о людях этого уголка, в частности о Степаниде и Лагуте, они узнали многое.
Степанида сидела на лавке, насторожившись, словно встревоженная птица. Старые, чисто побеленные стены немного осели, отчего оба окна, выходившие во двор, перекосились. В комнате, не похожей на покои зажиточных соседей, не было ни полированной мебели, ни телевизора. На окнах линялые чистые ситцевые занавески, на давно не крашенном полу истоптанные самодельные коврики, от двери тянулась длинная дорожка, возле стен чернели старые дубовые лавки. Коваль подумал о заработке хозяйки — могла обзавестись и лучшей обстановкой. Стоял тяжелый запах горелого воска, хотя нигде не было ни икон, ни лампадки.
— Степанида, — начал Литвин, когда все уселись, — расскажи… что знаешь… — Майор на секунду запнулся. — В общем, об убийстве… Инспектор Коваль приехал из Киева. Он поможет найти убийцу.
Чернявая, сухонькая, с погасшими глазами женщина, по виду гораздо старше своих лет, никак не реагировала на слова начальника милиции.
— Я тебя спрашиваю, Степанида! — строго сказал майор, положив на стол фуражку и вытирая платком лоб.
— Да что говорить… И искать тоже… Слугу сатаны, прости, господи, грехи мои, и так знаете.
— А ты говори, что сама видела и слышала.
— Если бы видела и слышала, то и сказать было бы что.
— Где вы находились вечером в пятницу? — спросил Коваль. — Восьмого июля. В десять вечера, — уточнил он.
— Известное дело, на ферме. В ночь заступила. Когда прибежали за мной, господь уже взял их к себе. Не знаю, как домой попала, ничего не видела — заслонил господь бог мои глаза.
— Далеко отсюда до фермы? — спросил Коваль майора.
— Километра три будет.
— Расскажите о своей дочери, о зяте…
— Каком зяте? — пробормотала Степанида. — И дочери нет, взял ее господь к себе, и теперь она рядом с ним…
Наступила тишина.
— Степанида Яковлевна, — снова негромко начал Коваль, — мы понимаем ваше горе. Но убийцу нужно найти, и мы должны все знать.
— Что же тут знать? Пришел слуга сатаны и убил. Но господь услышал их молитвы и взял их к себе. По-новому они народятся… Нет их теперь с нами, возле бога они…
— Тетка Степанида, — нетерпеливо встал капитан Бреус, — так мы никогда не разберемся. Ты нам ясно говори, без этих слуг сатаны и всякого прочего.
Энергичное скуластое лицо начальника уголовного розыска было таким строгим, что Степанида испуганно замолчала.
— Рассказывай об Иване Чепикове, — по-прежнему жестко подсказал Литвин.
Коваль недовольно поморщился, видя, как разговаривают с пожилой женщиной. Все же слова Литвина подействовали.
— Прибился он к нам на хутор, — медленно заговорила Степанида. — Лет пять назад это было. Не знаю, какая сатанинская сила привела его, говорит, воевал тут, раненый был… Приняла его на постой, тихий такой, все молчком. Теперь-то знаю — оборотень он. А тогда говорил: жена ушла, один как перст на свете, голову приклонить негде. Вот и пожалела. В хозяйстве, думаю, поможет. А тут, смотрю, взялся с моей Марийкой вечерами у речки посиживать. Не любила она на люди показываться, стыдилась хромоты своей. Тихой овечкой росла… Молодых-то у нас откуда взять, кто в районе школу кончил, тот дальше куда подался… Не с кем ей было и перемолвиться.
