Округлые формы Минин не выходили из головы. Взор киммерийца затуманился: неплохо было бы, если б она оказалась сейчас тут. Он показал бы тогда шемиту, чем надо заниматься с женщинами! А то сидит, молчит… За руки держит!
Сплюнув, Конан решительно подошел к лодкам, выбрал самую, на его взгляд, крепкую, и стал отвязывать цепь. Нергал с ним, с шемитом! Он поплывет к Желтому острову один! В конце концов, и Гринсвельд, и вечно зеленая ветвь маттенсаи его, Конана, личная забота. Видит Кром, киммериец никогда не отказывался намотать на меч кишки грязного демона…
— Конан!
Варвар не обернулся. Почему-то ему очень не хотелось встречаться глазами с красавицей Халаной.
А Иава уже подходил к нему, мягко, еле слышно ступая по песку — грузное тело его на миг заслонило варвару солнце, — и так же мягко взял цепь из его рук со словами: «Не надо, Конан. Халана даст нам свою лодку…»
— Нам? — Киммериец резко поднялся, с удивлением глядя на шемита. — Я думал, ты остаешься…
— Я вернусь. Потом.
Он обернулся на женщину, и она с улыбкой кивнула ему.
— А я буду ждать тебя.
Это были первые слова, которые Конан услышал от Халаны.
Давно уже тонкая полоса берега растворилась в сине-голубой дали, а впереди все еще простиралась бескрайняя гладь, и казалось, никогда не мелькнут на горизонте долгожданные очертания Желтого острова. Весла мерно разрезали темные воды, тихим плеском не тревожа тишину; так крики морских птиц испокон веков неразделимы с этой тишиной, столь прекрасной в штиль, и столь жуткой перед штормом.
Молча спутники налегали на весла, опуская их в воду сильно и плавно. Каждый в эти мгновения, слитые в один отрезок времени для обоих, думал о своем, стараясь не слишком углубляться в волнующие душу воспоминания. Здесь, на огромном водном пространстве, они были одни, и никому больше — ни друзьям, ни врагам — не было места в длинной узконосой лодке, быстро летящей по зеркальной глади к Желтому острову. Все образы остались на берегу; все чувства остались на берегу; в подобные путешествия обычно берут лишь знания, волю и силу — это отлично знали оба мореплавателя, и с этим были совершенно согласны.
…К вечеру, когда порыжевшее солнце уже обмакнуло свой край в море, Конан узрел вдалеке темное пятнышко, то исчезавшее в мерцании красных лучей, то проявлявшееся снова. Спутники переглянулись, но и только: весла их все так же мерно опускались в воду, сердца бились ровно, а ход мыслей не поколебался и на миг.
— Конан, — наконец прервал долгое молчание Иава. — Наверное, я должен сказать тебе…
— Ну? — Голос варвара не дрогнул, но в душе его вдруг стало пусто и темно — лишь на вздох. Кто сидит с ним в одной лодке? Не следовало ли задаться сим вопросом раньше?
— Я все знал. С самого начала знал. И про антархов, и про Мангельду, и про Гринсвельда…
Конан молчал.
— Знаешь, куда я ушел из Шема двадцать лет назад? В Ландхаагген. Мне говорил об этой стране отец, он тоже был там когда-то. С детства я слышал его рассказы о Мольдзенах, о ледяных пустынях, о вечной ночи… Легенда… Красивая, хотя и печальная легенда — так казалось мне тогда. Как я мечтал попасть туда, своими глазами увидеть то, что так часто видел во сне — глыбы льда, Белый дворец, деревню антархов… Мертвая страна, которая когда-то обязательно обретет свой первоначальный вид…
Я прожил там семь лун. В доме старейшины меня научили многому из того, что потом не раз помогало мне в жизни. Я полюбил этих людей. Так же страстно, как и они, я желал рождения близнецов… И мне не терпелось начать сманданг и разморозить наконец это ледяное царство! Так же страстно молил я Асвельна о помощи и оберегал маттенсаи… Им и в голову никогда не приходило прятать ее… А ведь Горилла еще тогда крутился поблизости! Почему он не стащил ее раньше? Я думаю, он тоже ждал рождения близнецов. Чтобы потом, когда спасение будет совсем близко, отнять его у них. Так что украл он не маттенсаи — надежду.
— Потому ты и пошел со мной? — прервал спутника Конан, у которого отлегло от сердца после рассказа Иавы.
— Ты появился в горах Кофа весьма неожиданно, парень, — засмеялся шемит. — С Мангельдой должен был идти я. Так хотел Асвельн. Но не успел я поведать девочке всю историю, как ты уволок ее в свою каморку! Я не знал, что делать!
