— Лесные вампиры, — шепнул Конану шемит, вытягивая нож. Другой рукой он начал лихорадочно шарить в сумке, отыскивая купленное давным-давно у одного кхитайского колдунишки средство: по словам того, только запаха этой мази достаточно, чтобы вампиры с позором бежали прочь. Надо сказать, что Иаве пришлось как-то раз испробовать действие кхитайского снадобья, и не где-нибудь, а на западе Аргоса — именно там, в непролазных чащах, и обитают, как известно, лесные вампиры, жуткие соседи аргосских крестьян; когда-то они нанесли страшный урон войску, идущему в поход на Зингару, перекусав чуть не половину солдат.
Знай бродяга, что монстры частично переселились на восток, в этот сумрачный лес, он ни за что не позволил бы варвару сюда войти. А впрочем, у него было средство, от которого так быстро бежали и так громко выли западные вампиры… Но где же оно? Лоб шемита мгновенно взмок, когда, в очередной раз ощупав все предметы в сумке, он понял, что круглой железной коробочки, где хранилась мазь, нет. Сейчас не время было думать, где она могла потеряться. Изможденные твари, оскалившись, подвывали и подходили все ближе, ближе… Они жаждали крови. И они знали, что напьются ее здесь же, теперь же…
* * *
Гринсвельд ликовал. Уставившись в грязные разводы оконного стекла, он боялся моргнуть, чтобы не пропустить и мгновения столь восхитительного зрелища. Как видно, отец- демон все же не оставил его — откуда иначе на востоке Аргоса, где сплошные безлюдные, безводные, высушенные солнцем и временем земли, появились вампиры? Горилла точно знал, что сии прелестные существа обитают исключительно на западе страны, в лесах, которые тянутся вдоль Хорота, и никогда, никогда прежде не мигрировали. И вдруг добрая сотня лесных вампиров переселилась на восток… А может, идея эта принадлежала Густмарху? О, молчаливый, мудрый Гу… Неужели он соизволил помочь своему презренному рабу?
Гринсвельд умел быть благодарным. Он решил дождаться гибели двух недоумков, а потом поймать для Густмарха парочку жирных чаек — не раз он наблюдал в мертвых глазах своего божества живое пламя наслаждения, когда из разорванных тушек на его каменную ослиную голову лилась горячая кровь… Гориллу даже передернуло от приятного воспоминания. Он готов был истребить всех птиц на Желтом острове, только бы вновь из глаз Гу выплеснулось на него знакомое чувство; ток его порой снился Гринсвельду, и тогда он пробуждался весь, до кончика носа мокрый от вонючего пота, но радостно возбужденный, и потом весь день ему мерещились эти жуткие глаза и кровь, кровь и глаза…
Обильные слюни капали на цветастый, толстой мягкой ткани халат хозяина Желтой башни, оставляя на нем поверх старых новые темные пятна; не отрываясь от окна, он вытер рот тыльной стороной ладони, громко засопел — схватка с вампирами была в самом разгаре и, кажется, его враги вот-вот будут разорваны на куски… Зрачки Гориллы подернулись мутной пленкой: он словно чувствовал запах крови, ее вкус… Вот шемит упал под тяжестью десятка лесных красавчиков, а вот в рычащем, визжащем, вопящем клубке мелькнула черная грива киммерийца…
Задыхаясь от нетерпения Гринсвельд сжал подлокотники кресла и подался вперед, впиваясь горящим взором в зеркальное отображение. Сейчас, сейчас все будет кончено… И когда спустя миг раздался победный вопль монстров, Горилла вскрикнул, в экстазе выдрал у себя клок волос и, не выдержав напряжения, упал на пол. Разум покинул его.
* * *
— Ну, отродье Нергала, посмотрим, что за дрянь течет в ваших жилах! Клянусь Кромом, что-то вроде мочи! — Выставив меч перед собой, Конан медленно подходил к молчаливому строю вампиров, что уставились на него голодными глазами. Отвлекая их руганью, он надеялся прорубить себе и шемиту коридор, по которому можно будет сбежать из этого поганого леса. А в том, что только так и можно спастись, варвар не сомневался.
— Что застыли, ублюдки? Хотите попробовать киммерийской крови? Ха!
Не успел Конан договорить, как строй монстров дрогнул; видимо, зря он произнес слово «кровь» — будто очнувшись, вампиры выдохнули, вновь затянули — сначала еле слышно, а потом все увереннее, громче — свою жуткую песню и начали окружать приятелей, совсем не обращая внимания на грозное оружие варвара. Носы их не учуяли опасности: люди пахли людьми и ничем более, а потому и бояться их было нечего.
