— Откуда ты знаешь про Асвельна? — мрачно вопросил Конан, засовывая меч обратно в ножны.
— Какого Асвельна? — очень натурально удивился шемит. — Сайгада? Или хозяина постоялого двора?
— Ты! — Варвар подлетел к приятелю, рывком притянул его за ворот к себе. — Клянусь бородой Крома, шемитская рвань… Если под твоей плешью таится какое-то зло, я удавлю тебя! Ты понял?
— Я понял, Конан, — спокойно ответствовал Иава, легко отцепляя железные пальцы киммерийца от воротника своей куртки. — Но и ты пойми: если человек не отвечает на вопрос, значит, ответа нет. Или…
— Ответа нет? — сощурился варвар, чувствуя, как утихший было гнев вновь начинает закипать в его груди. — А я тебе вот что скажу…
— Или время для ответа еще не пришло, — закончил Иава, не обращая внимания на зло сверкающие синие глаза киммерийца.
Конан угрюмо смотрел, как спутник его аккуратно вытирает ничем не замутненное лезвие кинжала о посвежевший почему-то мох; как он роется в своей сумке, недоуменно пожимая плечами и ворча на старом шемитском; как делит пополам с глубоким вздохом последний ломоть хлеба… Да, не просто так Иава навязался в провожатые, не просто так. Для обычного человека он слишком осведомлен. Может быть, он каким-то образом сумел подслушать его разговор с Мангельдой? Нет, это маловероятно. Как бы ни был Конан увлечен рассказом девочки, он непременно почувствовал бы чье-то приближение… А тот сквозняк… Иава? Или Гринсвельд?
Укладываясь под деревом подальше от спутника, киммериец не переставал думать обо всем произошедшем с ним, с Мангельдой, со всеми антархами… Он окончательно запутался. Теперь ему стало казаться, что шемит — посланник Гринсвельда. Правда, все события красноречиво свидетельствовали об обратном, но чего только не бывает на свете, и если доверять каждому, кто прошелся с тобой по горам один только день, неминуемо лишишься головы.
И на рассвете, обуреваемый этими и подобными мыслями, Конан шагал за громоздкой фигурой спутника, решив про себя не выпускать его теперь из виду ни на вздох. Вот древний лес, очищенный — ими или Асвельном? — от вампиров, остался далеко позади, а вот простерлись перед ними высушенные солнцем равнины, на коих одиноко произрастали несколько чахлых кустиков с бурыми, тронутыми тлей листьями и тонкими корнями, что стелились по поверхности земли.
Небо — пронзительно синее, отливавшее к горизонту фиолетовыми и розовыми оттенками — обещало ясный день. Вдалеке белели густые рыхлые облака — вещие сны Митры, парящие в небесах. Скоро, совсем скоро светло-желтый шар, подымающийся над миром, согреет все вокруг своим добрым мягким теплом, и тогда идти станет веселее, и все странное покажется простым, как это всегда бывает поутру.
Но с наступлением нового дня подозрения Конана не рассеялись — напротив, одолели его, заполонили мозг. Там, в древнем лесу, ему снился Асвельн — огромная белая фигура, сплошь состоящая из облака, без лица, без волос, без пальцев. Асвельн ничего не сказал. Только указал на храпящего шемита и качнул головой. Что это могло означать — варвар не уразумел. Никогда он не понимал намеков, не понял их и сейчас, но благоразумно решил держаться от Иавы подальше, не гнать прочь, но и в планы свои не посвящать… Хотя, какие там планы… Протопать неблизкий путь до моря Запада, взять лодку, доплыть до Желтого острова… А может, шемит знает и о маттенсаи? При этой мысли Конана бросило в холодный пот. Он уже начал подумывать о том, чтобы потихоньку улизнуть от навязчивого спутника, как тот обернулся, встал, поджидая варвара.
— Конан, здесь нам нужно сделать небольшой крюк.
— С чего это? — недовольно проворчал киммериец, не глядя в глаза приятеля.
— Если ты не желаешь снова попасть в переделку — послушай меня. Иначе нам будет очень непросто добраться до моря Запада.
— Почему я должен обходить сухую и безлюдную равнину и ползти по болоту? Кром, я не хочу терять время зря. Я пойду прямо. А что будешь делать ты — не моя забота. Можем попрощаться здесь.
