Сразу после того, как бывший премьер-министр покинул кабинет, доктор Нури распорядился подготовить бронированное ландо и экипаж с охраной. Сидя взаперти в гостевых покоях, они с женой практически не имели возможности узнавать о том, что происходит в городе, и имеющиеся у них сведения были весьма отрывочны. Теперь же они собирались увидеть все своими глазами.
Получив указания от доктора Нури, кучер Зекерия для начала направил ландо в сторону площади Хрисополитиссы. Справа, в глубине сада, разбитого по указанию Сами-паши, какие-то люди расстелили покрывала и циновки на каменистом бугре в тени пальм и сосен, сидели на них и как будто чего-то ждали. На обочине улицы, ведущей вниз к церкви Святого Антония, в тени сосен, выстроившихся вдоль припорошенной медно-коричневой пылью проезжей части, тоже сидели и невесть чего ждали люди в таких же ярких, красно-синих одеждах, целые семьи и одинокие мужчины. Доктор Нури верно догадался, что это недавно пришедшие в Арказ крестьяне. После отмены карантинных мер, когда ограничения на въезд в столицу были сняты, сюда потянулись обитатели северных деревень, у себя в горах промышлявшие разведением коз. Одни бежали от беззаконий, которые творились в их краях после прихода чумы, от безработицы и голода, другие хотели задорого продать грецкие орехи, сыр, сушеный инжир и сосновый мед. На самом деле первым зазывать крестьян в город начал еще Сами-паша, в бытность свою премьер-министром; эту практику продолжил Ниметуллах-эфенди, и с той же целью – заполнить опустевшие рабочие места (например, в лавках на Старом рынке, откуда разбежались подмастерья). Получив работу, крестьянин с помощью городских знакомых через некоторое время находил жилье (как правило, дом в одном из христианских кварталов) и вселялся туда, иногда со всей своей семьей; но люди, сидевшие в парке и на обочине, пока еще не обрели крова.
Пакизе-султан смотрела на запертые двери, покосившиеся изгороди, зеленые деревья, желтые пустыри, розовые и фиолетовые цветы. Все казалось ей очень красивым, симпатичным и интересным. Дом с обвалившейся трубой, мальчик, прячущийся в саду от мамы, женщина, утирающая слезы краешком головного платка. Пакизе-султан провожала их взглядом, понимая, что обязательно напишет о них сестре. Вот куда-то целеустремленно шагает человек в черной одежде и шляпе. Вот, лениво развалившись на обочине, дремлют две кошки, одна серая, другая черная. Вот сидит на узкой улочке, скрестив ноги по-турецки, дед, а рядом – его внук (если бы муж не сказал, она и не поняла бы, что это нищие). Вот спит в гамаке седой старик. И еще Пакизе-султан видела множество лиц в окнах домов. Люди с любопытством смотрели на проезжающее по их улице бронированное ландо.
А ландо, не торопясь, катило дальше, и перед Пакизе-султан и доктором Нури проплывали пустыри, пепелища и яркая зелень знаменитых мингерских садов. Они увидели людей, которые шли по улице покачиваясь, словно пьяные, женщин, громко болтающих между собой по-турецки, мужа и жену, которые что-то искали, препираясь друг с другом. Из задней двери церкви Святого Георгия вышли трое мужчин в масках; Пакизе-султан и доктор Нури могли только гадать, что бы это значило. В дверь особняка колотил сердитый горбун, а из окна второго этажа на него кричал не менее сердитый хозяин дома.
На улочках нижней части кварталов Кофунья и Хора, богатых на подъемы и спуски, Пакизе-султан, заглядывая в открытые окна, видела занятых своими делами людей и их вещи: столы, лампы, вазы, зеркала, и ей хотелось, чтобы ландо и дальше ехало по переулкам.
На пустыре между греческой средней школой и Старым мостом им повстречался маленький рынок, какие возникли в разных уголках Арказа за последние три недели, после разрешения свободного въезда в город. Заметив, с каким любопытством жена глядит в окошко, доктор Нури велел кучеру Зекерии остановиться. Когда подъехали охранники, супруги вышли из ландо и с искренним интересом осмотрелись. Торговцев на рынке было одиннадцать человек, все мужчины в крестьянской одежде, двое из них – отец и сын. Все они разложили свой товар вместо прилавков на перевернутых корзинах и ящиках. Там были сыр, грецкие орехи, сушеный инжир, кувшины с оливковым маслом, лукошки со свежей клубникой, сливами и черешней. Один продавец принес заржавевшую лампу, вазу и керамическую статуэтку собачки, другой (он смотрел на Пакизе-султан и доктора Нури с улыбкой) – сломанные настольные часы, клещи с длинными ручками, две воронки, большую и маленькую, и стеклянную банку с розовыми и оранжевыми сушеными фруктами. Все вели себя осторожно, близко друг к другу не подходили.
