Итак, Ниметуллах-эфенди покидал свою должность («службу в правительстве», как он ее называл), которую занял по настоянию шейха Хамдуллаха. Освободившееся место (в случае его согласия) занимал дамат Нури. Участникам совещания также очень хотелось, чтобы символический пост главы государства, вакантный после кончины шейха, заняла Пакизе-султан, которую в народе и так уже называют «королевой».
– Лучшие люди Мингера приняли два решения. Во-первых, они желают повторного введения самых жестких карантинных мер, а во-вторых, единодушно убеждены в том, что единственным спасением для острова будет официальное провозглашение Пакизе-султан его королевой.
Ниметуллах-эфенди полагал, что это привлечет к Мингеру внимание всего мира и европейцы захотят по всей справедливости решить возникшую здесь политическую проблему. Что же до Абдул-Хамида, то он, увидев, что на острове есть королева, решительно настроенная защитить своих подданных, возможно, не захочет давать козырь в руки западных держав и отзовет броненосец «Махмудийе», тем самым нарушив блокаду.
Справившись с первоначальным изумлением, Пакизе-султан и ее муж продолжили задавать вопросы и на все получили устроившие их ответы. Смерть шейха положила конец заточению супругов. При желании они могли обратиться к контрабандистам, чтобы те вывезли их с острова. Не только «королева» Пакизе-султан, привыкшая к жизни в четырех стенах, но и ее супруг провели взаперти двадцать четыре дня с момента прихода к власти шейха Хамдуллаха.
Замешательство Пакизе-султан вынудило Ниметуллаха-эфенди, дабы подчеркнуть символический характер королевской власти, сказать:
– А если хотите, то можете вовсе не выходить из гостевых покоев!
На это Пакизе-султан дала незабываемый ответ:
– Напротив, эфенди, я приму корону именно затем, чтобы никто не мог больше запереть меня и чтобы выходить на улицу когда захочу.
– А я с удовольствием буду работать в этом кабинете! – объявил доктор Нури.
За двадцать пять дней пребывания на посту премьер-министра Ниметуллах-эфенди ничего не изменил в кабинете, где доктор Нури когда-то каждый день встречался с Сами-пашой. И все же дамату казалось, что сейчас он находится в каком-то совершенно ином месте.
Ниметуллах-эфенди велел принести несколько шкатулок и футляров и передал доктору Нури печати, которые приказал изготовить бывший османский губернатор Сами-паша, гордый тем, что стал первым в истории страны премьер-министром, и связки ключей на серебряных и золотых цепочках. Затем он с обстоятельностью османского бюрократа изложил самые важные проблемы, стоявшие перед мингерским государством (включая ту, что бо́льшая часть чиновников этого государства давным-давно не показывалась никому на глаза). По нашему мнению, самой неотложной и страшной из этих проблем был голод в Арказе (прятавшийся под эвфемизмом «продовольственный вопрос»). Однако бывший и нынешний премьер-министры больше времени посвятили обсуждению похорон шейха Хамдуллаха, будущего текке и тариката Халифийе и символов королевской власти.
Посреди переговоров Ниметуллах-эфенди «вдруг» поделился с супругами недельной давности сном, под влиянием которого решил оставить почетную должность. Уверенный, что его мотивы заинтересуют всех, он хотел представить дело так, будто отрешился от власти по собственному желанию. Однако, на наш взгляд, после разразившейся на острове катастрофы, которой его правительство ничего не смогло противопоставить, удержаться на посту премьер-министра Ниметуллаху-эфенди было бы очень трудно. Он пришел к власти для того, чтобы отменить карантин. Однако теперь весь остров свое единственное спасение видел в возвращении к изначальным карантинным мерам.
Во время недолгой церемонии передачи власти, не занявшей и десяти минут, новый премьер-министр доктор Нури удовлетворил просьбу бывшего премьер-министра Ниметуллаха-эфенди о государственной финансовой помощи тарикату и текке Халифийе, однако решительно отказался дать согласие на то, чтобы заупокойный намаз по шейху Хамдуллаху был проведен в мечети Слепого Мехмеда-паши в торжественной обстановке и с государственными почестями.
