— Нуры. Да еще называют Нуры-кор. Я, видишь ли, с детства окривел…
— Ты, наверно, ошибся, не туда пришел, Нуры-ага?
Старик смачно сплюнул и вытер губы залатанным рукавом.
— Ты председатель исполкома Мурад Агалиев?
— Я самый.
— Тогда Нуры-кор не ошибся. Привяжем овец или пустим пастись?
— Сначала объяснимся, — с улыбкой возразил Агалиев, — а потом уж начнем привязывать или отвязывать. Или завязывать…
Нуры выпятил грудь и с достоинством ответил:
— Говорят, что если аллах благоволит своему рабу, он кладет дары на его пороге. Обратит аллах свой взор на человека, и все его желания сбываются.
— А как ты можешь угадать мои желания? Разве ты пророк?
— Боюсь сказать, что выполняю волю святого Хидыра, но точно знаю, что пришел к тебе по воле Недир-бая.
— Не знаю такого.
— Ты не слышал имени Недир-бая, живущего в Неррелере, в низовьях Теджена?
— Не приходилось.
— Так знай же, что сын Недир-бая послал тебе в подарок целый караван.
— Что за подарки от незнакомого?
— Дареному коню в зубы не смотрят.
Вдруг протяжно завыл за кибиткой голодный и скруженный волк, которому надоели путы.
— Молодец, сынок, молодец! — закричал Нуры, — какого зверя зацапал!
Похвала лукавого старика не подкупила Мурада.
— Ближе к делу, Нуры-ага, — сказал он. — Объясни, наконец, что всё это значит?
Старик испугался, потому что плечи его поникли, руки прижались к груди.
— Не подумай, что я привез тебе взятку от Недир-бая.
— К чему же такой подарок?
— Само знакомство с таким уважаемым джигитом — это же счастье!
— Не хитри, Нуры-ага! — прикрикнул Агалиев.
Будто стесняясь того, что собирался сказать, Нуры-кор потер ладонью слепой глаз, виновато забормотал:
— Не только семье, всему роду Недир-бая обидно, что невинный сидит в тюрьме.
— Какой еще невинный?
— Кажется, ясно сказал: Недир-бай сидит в тюрьме,
— А кто его посадил?
— Не будем притворяться, начальник. У кого, кроме тебя, есть на это власть?
— Запомни, Нуры-ага, — нахмурился Агалиев, ом уже больше не был склонен шутить, — Советская власть— власть народа. Невинные от нее не страдают, к врагам она беспощадна. Я не знаю ни Недир-бая, ни его вины.
— А люди говорят: ты посадил.
— Какие люди?
— Даже милиционер, который его взял, объявил всем, что прислан в аул по приказу Агалиева.
— Выходит, ты привез взятку, чтобы я освободил вашего бая?
— Какую-такую взятку? Подарком назвать можно… Да, конечно, это скромный подарок!
Агалиев хотел было хворостиной прогнать старика с его верблюдами и овцами, но благоразумие на этот раз взяло верх.
— Нуры-ага, — сказал он, — я знаю, что аульные баи и дехкане, особенно такие, как ты — люди бесхитростные. Вы не то, что какие-нибудь торговцы с четырех базаров. Я сегодня же выясню, кто арестовал Недир-бая, за что его держат в тюрьме и, если он не виноват, немедленно его выпущу. Только скажи мне, кто дал такой мудрый совет, чтобы отправить этот дорогой подарок ко мне в кибитку?
Нуры-ага оказался великим дипломатом.
— Сам знаешь — уважение к достойным людям… — он пожал плечами.
— Неправда, Нуры-ага! — крикнул Агалиев.
— А помнишь поговорку: дар найдет себе дорогу и на седьмое небо.
— Без шуток предупреждаю: не скажешь — быть тебе с Недир-баем на одних нарах.
— Твой друг сказал! — выпалил Нуры.
— Какой друг?
— Давай больше не притворяться, Мурад-джан.
— Слушай, Нуры-ага! — зарычал Мурад, и даже волк за кибиткой отозвался на этот разъяренный крик.
Старик вздрогнул.
— Ходжакули сказал!
— Ходжакули…
