* * *
…Вечер располагал.
А может, просто умеренности плохо живут в молодых. Наверное, поэтому, правда – для них только падчерица времени.
Но, зато, самая красивая.
Разговаривать с такими людьми интересно, хотя, иногда, смешно.
Как с детьми.
Выпив вина, молодые люди заговорили еще разнобойней. Хотя, в общем-то – все они говорили об одном и том же – о том, о чем люди меньше всего знают, но больше всего думают – о своем представлении о счастье.
Причем, разговор они вели как будто с чистого листа, не вспоминая о том, что происходило на этой земле совсем недавно, и, из всех событий своей новейшей истории, признавая и упоминая только победу в войне – и-то, делая это так, словно вся страшная война состояла лишь из одной победы.
Не продолжая движения, а стартуя.
Но не к финишу, а куда-то в необозримое будущее.
– Что ж, память – это еще и возможность забывать, – проговорил Крайст, и его слова были лишь на кончик чайной ложки приправлены грустью.
При всем, этом, молодцы разожгли костер такой величины, что его пламени хватало для того, чтобы никто не мог спрятаться в тень.
– Вот так начинается создание нового человека, – прошептал Искариот.
– Зачем? – спросил его Риоль.
– Зачем?…
Не – зачем, а почему?
– Тогда – почему?
– Потому, что старых людей почти всех уничтожили…
И Риоль сразу понял, чем эти люди отличаются от тех, с кем он недавно расстался.
Те – боялись, что их услышат, даже, если они скажут разумные вещи.
Эти – стремились быть услышанными, не задумываясь о том, разумно ли то, что они говорят
Они делали невозможное – претворялись свободными. И их счастье заключалось в том, что они этого не замечали.
– Быть свободным и хотеть считать себя свободным – это состояния создающие различные по своей сути проблемы, – пробормотал Искариот, проходя мимо Риоля.
– …Весь мир будет с нами!
– Весь? – с некоторым сомнением сказал Крайст.
– Конечно – весь!
– А по каким критериям, простите, молодой человек, вы будете устанавливать то, с кем вы сами хотите быть вместе?
– А ни по каким! – тех, у кого на все готов ответ, смутить вопросом трудно, – Мы не станем разбираться, а будем дружить со всеми!
Крайст был несколько обескуражен подобным ответом, а Искариот тихо усмехнулся:
– С дружбы со всеми подряд и начинается объединение с подлецами…
Видимо, у него тоже был готов ответ на любой случай.
Впрочем, Искариот не стал декларировать этой идеи, а просто весело сказал молодому человеку с восклицательными знаками: – Вы обладаете очаровательной привычкой – уверенностью в том, что говорить обо всех людях хорошо – это хорошо…
– Но вы, профессор, по крайней мере, согласны с тем, что все люди станут равными?
– Все зависит от того, что вы понимаете под равенством.
– Равенство – это равенство, – молодой человек, в свою очередь был несколько озадачен тем, что даже такие очевидные вещи, как равенство, нужно кому-то объяснять.
Крайст промолчал, но за него ответил Искариот:
– Равенство – это когда каждый человек может потерять столько же, сколько и ты…
На мгновение возникла фаза молчания.
Она иногда возникает в самых разных ситуациях: выпивке, сексе, бане, и только девушка, скачанная с интернета, прошептала Искариоту:
– А как же: «Возлюби ближнего своего…»?
– Когда нет того, кого хочется любить, приходится любить кого попало, – ответил ей Искариот, а Крайст, услышав эти слова, покачал головой, но промолчал…
Крайст поднял свои голубые глаза на смоляные глаза девушки, и они оба улыбнулись.
– Суди вас Бог, молодые люди… – сказал Он тоном, не вызывающим сомнения в том, что этот разговор останется между ними и никакому суду подлежать не будет, но не смотря на гам вокруг костра, его слова были услышаны:
– Что вы, профессор, бога нет!
– Это научно доказанный факт!
– Верить в бога – это смешно!
– Бога нет – потому, что его нет!
– Может быть, – ответил молодым людям Крайст, продолжая улыбаться, – Может быть для Бога не так уж важно – есть он или нет…
– Бог – это ведь что-то вроде легенды.
– Неплохо, молодой человек, ведь легенда – это поумневший исторический факт.
Хотя вы думаете, что это – состарившаяся сплетня…
