Последние слова относились не ко всем, а только к Искариоту, слушавшему молодого человека с таким выражением на лице, словно его только что накормили селедкой с вареньем.
– Да, – ответил Искариот, – Я даже не понимаю: сотворение мира – это продукт деятельности материализма или идеализма?..
– Держу пари, – сказал Искариоту молодой человек, – Что вы даже не верите в то, что скоро электронно-вычислительные станции, которые мы понастроим в каждом городском квартале, будут все сами считать за нас!
– Не держите такого пари, – ответил ему Искариот, – Я проиграю.
– Отчего же?
– Я ведь не верю даже в то, что гильотина за нас умирала…
– По-моему, вы из тех, кто все еще верит в астрологию, – разочарованно проговорил молодой человек.
– В астрологию? – переспросил его Искариот. – Это такая лженаука, – подсказал юноша, и Искариоту ничего не осталось, кроме как вздохнуть:
– Зато – самая точная на свете…
Искариот рассмеялся.
При этом пропала вся внешняя драматургия события.
Драма превращалась в фарс прямо с премьеры, не дожидаясь повторных выходов артистов на сцену.
– Что ждет этих симпатичных оптимистов? – тихо спросил Крайста Риоль. Как-то так выходило, что оптимисты перекрикивали друг друга, а остальные вынуждены были говорить между собой шепотом.
Оптимизм, впрочем, на столько не самое неприятное качество человека, что Риоль даже не вспомнил о том, что когда много лет вперед ему задали вопрос:
– До каких пределов вы готовы использовать прочность конструкции корабля? – он ответил:
– До разумных пределов.
Как и все остальное в жизни…
– Что ждет этих симпатичных оптимистов? – тихо спросил Крайста Риоль. – Застой…
– …И еще неизвестно, что будет более интересно потомкам – их разум или их глупость?..
– Но не смейся над их ошибками, – добавил Крайст после некоторого молчания, – Они всего лишь прикоснулись к свободе.
– Какая же это свобода, когда они говорят какие-то глупости.
– Свобода начинается там, где появляется право на ошибку…
– …Как же вы не можете понять, что скоро мы электрифицируем всю страну!
– Мы химизируем сельское хозяйство!
– Построим много жилья для всех!
– Мы объединим все страны!
– Посадим яблони на Марсе!
Тут Риоль не то, чтобы не выдержал, просто у него сорвалось:
– Зачем?
– Что, зачем?
– Зачем сажать яблони на Марсе?..
– Слушай, Искариот, это утопия какая-то, – толи спросила, толи просто сказала девушка, скачанная с интернета. – Если бы утопиями были только утопии – это были бы всего лишь утопии, – толи просто сказал, толи ответил ей Искариот.
На мгновение наступила тишина, а потом ее вновь нарушил бодрый голос:
– Мы, наконец, построим коммунизм!
Разве в таких вещах бог способен помогать людям?
– Бог, молодой человек, помогает только тем, кто сам себе хочет помочь.
– А остальным? – молодой человек был, очевидно, смущен такой постановкой вопроса о Боге, – Кто же должен помогать остальным?
Теперь был смущен Крайст:
– Не знаю… Наверное, правительство.
– Вот видите – не знаете.
Наше правительство – это вам не какой-нибудь Бог – оно всем помогать будет!
Библию я, конечно, не читал, но говорят – там написана такая ерунда, что никто толком понять ничего не может, – молодой человек замолчал, потому, что решил, что ввернул в спор окончательный, точкоставетельный аргумент.
Крайст вздохнул – не бывает людей на столько умных, чтобы не выглядеть смешными в глазах глупцов
– Если в книге о людях вы ничего не поняли – может у вас еще есть шанс, – Риоль услышал то, о чем подумал Крайст.
– Мы способны на все! – выкрикнул молодой человек.
– Это-то и печальнее всего… – вздохнул Искариот.
Потом он, очень спокойно, не споря и не утверждая, задал свой вопрос:
– А что вы будете делать потом?
– Когда – потом?
– Когда убедитесь в том, что у вас ничего не получилось?..
