Представление о том, что управление государством есть дело, требующее по сравнению с любым другим, наименьшей квалификации и доступное «кухарке», следует по здравому рассуждению признать вполне курьезным. Поэтому реальная «демократия» оправдана только в случаях, когда речь идет о решении вопросов, не выходящих из пределов компетенции простого человека (это практически всегда «прямая» демократия). Но на государственном уровне она противоестественна, поскольку избираемые представители, не говоря о массе, населения заведомо неспособны даже представить себе уровень государственных задач, и любые их решения неизбежно представляют результат манипуляций тех или иных кругов. Человек массы в сущности даже обычно не знает, за что именно он проголосовал. Ему кажется — за запрет абортов, а оказывается — за свержение невесть где находящегося режима. Кажется — за вывод своих войск из какого-нибудь Ирака, а оказывается — за национальную автономизацию. Кажется — за снижение налогов, а оказывается — за кредиты неизвестной ему стране.
Даже если не принимать во внимание интеллектуальные способности, для того, чтобы иметь какие бы то ни было собственные убеждения, надо как минимум, ознакомиться с довольно обширной информацией — как фактологического свойства, так и отражающей спектр возможных мнений. Простой человек никаких убеждений, кроме ему внушенных или чисто шкурных, в принципе иметь не может. Управляют государством если и не самые квалифицированные, то, во всяком случае, достаточно дееспособные представители общества.
«Демократия» на практике всегда оказывается возможна лишь как демократия действительно равных (хотя бы относительно равных) — не по закону или по измышленному «естественному праву», а по реальному весу в обществе. Все известные в истории «демократические» модели, предполагавшие реальное значение голосования, на практике всегда означали волеизъявление лишь нескольких процентов от численности населения. Различного рода цензы четко ограничивали круг лиц, способных «волеизъявляться» сколько-нибудь осознанно, чье мнение могло приниматься во внимание. Если же и когда круг лиц, формально имеющих право голоса, переставал совпадать с кругом «реальных» граждан, такие системы терпели крах. При всяком же расширении круга голосующих за пределы круга тех, чье мнение действительно могло что-то значить, пропорционально уменьшалось и реальное значение голосования, пока с введением всеобщего избирательного права не превратилось в полную фикцию — принятое модное оформление власти тех или иных кругов, слоев и группировок.
Демократический подход исходит из заведомо ложной посылки, что все люди равны. Но они на самом деле по своему потенциалу категорически не равны, и даже при господстве в обществе самых демократических доктрин, никогда в реальной жизни не были равны и по своему положению в нем. Природа вообще не знает равенства, она иерархична. Во всякой популяции сколько-нибудь и как-нибудь продвинутых людей — всего несколько процентов. Даже просто лиц, чьи интересы выходят за пределы повседневного животного существования, очень мало. И нет ничего более нелепого и вредного для общества в целом, чем делать вид, что неравные равны и тем более делать неравных равными.
Того очевидного факта, что умные и компетентные люди составляют меньшинство, уже совершенно достаточно, чтобы судить о «преимуществах» демократии. Конкретный человек, оказавшийся облеченным властью, может быть, конечно, вполне посредственным, но может оказаться и умным, некоторая элитная группа может состоять из несколько более или несколько менее квалифицированных членов (все равно качественно отличаясь от всей массы), но большинство населения глупо и некомпетентно всегда. Поэтому настоящая демократия, если бы она была возможна, была бы сущим бедствием.
Но ее и не бывает. Голосование населения может приобретать реальный характер и что-то значить (хотя бы как «пугалка») лишь в краткие переходные периоды, когда режим еще не вполне устоялся и механизм контроля должным образом не налажен. Но в этих случаях результаты волеизъявления для апологетов демократии обычно оказываются разочаровывающими (памятное — «Россия, ты одурела!»).
