Однако нельзя сказать, что в СССР все было идеально. Некоторые тенденции к кризису были, но они были почти незаметны и никак не проявлялись на темпах роста. 10 лет страна показывала стабильные темпы роста. Эти темпы были чуть ниже, чем в странах Юго-Восточной Азии, типа Тайваня, Сингапура и Кореи, но выше, чем на Западе. Кризис в науке был очевиден только специалистам высочайшего класса, науковедам типа С. Г. Кара-Мурзы (38).
Система стала давать сбои после 1987 года. Почему? А может, соцсистема имела ахиллесову пяту, невидимую никому, и именно по этой пяте ударили дерьмократы? Проверяем, и оказывается, что социализм имел три ключевых механизма, которые в определенных условиях, как оказалось, смогли стать ахиллесовыми пятами. Это разделение налички и безнала, недопущение компрадорского перерождения элиты через ограничение выезда за рубеж и блокирование утечки капитала через монополию внешней торговли. Кроме того, была особая форма экономного управления через использование компартии как механизма согласования местных и общих интересов, как арбитражного суда.
Если данные механизмы (ограничение выезда и контроль элиты, монополия внешней торговли и разделение контуров наличных и безналичных денег) играли такую ключевую роль, то в соответствии с предсказанием гипотезы об отсутствии экономического кризиса в СССР должно быть временное совпадение между отменой всех этих краеугольных камней и началом ухудшения экономической ситуации. Действительно, имеется совпадение по времени (1987 год) отмены выездных комиссий и ликвидации барьера между наличкой и безналом с резким ухудшением состояния экономики и резким «порыночновением» элиты.
БЫЛ ЛИ ЗАГОВОР ЭЛИТЫ?
Раз экономического кризиса не было, то, значит, СССР разрушили предатели. Казалось бы, вторая гипотеза доказана. Но так ли это? Попробуем данную гипотезу на предмет фальцифицируемости. По мнению Д. Зыкина (39), развивающего элитную теорию, уже в хрущевские времена часть партэлиты взяла курс на изменение советского строя. Их поддержала теневая власть. Их цель — превратиться из управленцев во владельцев государственной собственности. Часть партноменклатуры планировала перераспределить собственность в свою пользу и тотально разграбить страну. Поскольку новые русские вышли из номенклатуры, то эти цели, очевидно, достигнуты.
Далее. Почему это вдруг страны социализма так синхронно, в течение лишь одного 1989 года отказались от социализма? Неужели предательство можно было синхронизировать? Даже в Албании, которая 30 лет никаких связей с СССР не поддерживала. Уж не существовал ли координационный центр заговора во всех странах социализма? Анализ воспоминаний перестройщиков доказывает, что страны Восточной Европы были сданы СССР своему геополитическому противнику и им ничего не оставалось сделать, как уйти к другому хозяину. Подробнее см. (40). Вот, казалось бы, еще одно свидетельство заговора в высшей касте СССР.
Попробуем согласиться с Зыкиным и вывести следствия из данной гипотезы. Первое очевидное следствие состоит в том, что, начиная с Хрущева, темпы развития СССР вследствие вредительства части элиты должны были бы снижаться. Проверка данного следствия этого не обнаружила. Более того, рост СССР во времена Хрущева был полнокровным и сопровождался ростом производительности труда, большим даже чем в годы первых двух пятилеток. Самое интересное, что именно номенклатура вкладывала огромные деньги в развитие советской науки, что и дало такой стремительный рост и резкий технологический прыжок. Удалось не только повысить уровень советской науки, но и резко увеличить потребление. Вспомним о начале массового жилищного строительства. И это в момент, когда репрессивное давление на элиту было резко снижено. С этим соглашаются даже международные эксперты, проверявшие официальные цифры прироста ВВП.
Предательство элиты — в целом очень удобная гипотеза. По мнению Кургиняна, «властный политический класс Советского Союза не лишен был многих важнейших политических добродетелей. А именно — цепкости. Жестокости. Властной страстности. Безупречности политических рефлексов. И многого другого. Единственное качество, которого эта субстанция была лишена, — интеллектуальность. Напротив, она агрессивно отвергалась. Умники ходили в изгоях. Ученых терпели, но не более. Те, кто начинал с ними особо тесно взаимодействовать (Берия как куратор атомного проекта — лишь один из примеров), сразу попадали под подозрение.
