— Ну и ну! — удивленно покачал головой Виталий. — Весь Джек Лондон! В букинистическом сам видел: за двести рублей продают. А по внешнему виду — не новей этих.
— Это еще папа собирал.
Сказав об отце, Люда погрустнела, сдвинув стекло, достала том в сиреневой обложке.
— Вот на первой странице каждой книжки его фамилия стоит. — Она показала короткую роспись «Белов», четко выведенную зелеными чернилами.
О том, что ее отец погиб, Виталию было известно — Люда рассказала, и потому он лишь тихонько пожал девушке руку.
Татьяна Ивановна, все еще стоявшая с цветами в руках, вздохнула. Ей хотелось рассказать, как Михаил любил книги, мечтал собрать хорошую библиотеку, да вот… не успел. И квартиру не успел получить. Столько лет в одной комнате ютились. Тогда еще и бабушка жила с ними. Где уж там собирать книги! И этот-то узенький шкаф с трудом втиснули. Вот бы сейчас порадовался Миша их новой двухкомнатной квартире.
Но вслух вспоминать о муже Татьяна Ивановна не решилась.
— Людочка, я на кухню. А ты займи гостя. Покажи… — Она чуть было не сказала «квартиру». Вовремя спохватилась: что значит — квартиру? Не брат, не сват — просто знакомый. — Книжки покажи, альбом с карточками, — договорила Татьяна Ивановна и скрылась за дверью.
Виталий поставил книгу на место, взглянул на чуть приоткрытую дверь и, обняв Люду, поцеловал ее в губы.
Поцелуй, пожалуй, несколько затянулся. Люде пришлось упереться руками в грудь Виталию. С трудом освободившись, красная, взволнованная, она, приходя в себя, тряхнула светло-русыми волосами и сказала:
— Правда, показать альбом с фотографиями?
— Я тебя люблю, — сказал Виталий.
— Не хочешь на меня посмотреть, какая была маленькой?
— Потом, Людок. Обязательно посмотрим. Обязательно. — Виталий обернулся к письменному столу. — А вот здесь, значит, ты учила уроки?
— Да, — радостно кивнула она, — за этим самым столом. Только, конечно, не в этой квартире. Раньше мы жили в другом микрорайоне. Не слышал — Аптекарский переулок?
Про Аптекарский он не слышал.
— Ну как же, — огорчилась Люда, — там Комсомольский парк, молодой еще, деревья несколько лет назад посадили, за ним — Дёмкинские пруды. Наши ребята на плотах катались. Даже паруса натягивали, из простыней… Ты хоть в парке-то был?
— Заходил как-то, но прудов не видел.
— И двадцать девятую школу не знаешь?
Виталий пожал плечами.
— Десять лет в ней проучилась. Хорошая школа… — Люда умолкла, ее серые глаза смотрели на темное окно грустно, не мигая. Виталий снова было потянулся к ней — обнять, но Люда, все еще пребывая в прошлом, в воспоминаниях, с печалью сказала: — Как все недавно было и как все уже далеко. А были уроки, контрольные, сочинения, экзамены, столько волнений. Друзья были. У нас в классе отличные ребята учились.
О ребятах Виталию тем более неинтересно было слушать.
— А квартира у вас очень даже приличная. — Приоткрыв дверь, он выглянул в переднюю. — А там вторая комната?
— Да, — кивнула Люда. — Мамина. Сначала они вдвоем с бабушкой жили. А прошлой зимой бабушка умерла. Очень давно болела.
— А это, значит, твоя? Личная? — Виталий внимательно оглядел комнату. — Метров четырнадцать будет. Или поменьше?
— Не меньше. Ровно четырнадцать.
— Глаз — алмаз! — похвалил себя Виталий.
— Действительно, — согласилась она. — Почему ты не пошел в политехнический? Стал бы инженером-строителем.
— А для чего? — пожал он плечами.
— Дома строить.
— В домах, Людочка, жить надо.
— Но сначала кто-то должен их построить.
— Вот кто должен, тот и построит. Для меня главное — спорт.
— Но строить, по-моему, тоже интересно. Красивые дома, с хорошими квартирами, с большими и светлыми кухнями. В нашей прежней квартире кухонька была такая, что только двоим и повернуться. Жир со сковородки на обе стены брызгал.
— А здесь? — спросил Виталий.
— Сам увидишь. Чай будем пить сейчас.
— Значит, большая и светлая, — заключил Виталий. — А солнце светит утром, часов до двенадцати.
Люда с удивлением скосила на него глаза:
— Странно, все угадываешь.
— Абсолютно! Высоту, размер, вес. Вот, пожалуйста… — Виталий резко наклонился, выбросил вперед руки, и в ту же секунду Люда оказалась в воздухе. И ойкнуть не успела. В его крепких руках она вдруг ощутила себя беспомощной и маленькой. И еще захлестнули радость, волнение, и были они сильнее стыда. Рукой обняла его за шею и, кажется, первая, потянулась к его губам…
