Все вокруг было неправильным. Красная земля. Черное небо. Синее мохнатое солнце, раскинувшее в стороны извивающиеся щупальца.
– Что застыл, шевелись! – ощутимо толкнул в спину Фроди.
Лента лежала на красной земле золотой полосой, прямой, как натянутая струна. Эрик послушно зашагал следом за Ингрид, размышляя, что если и вправду существуют подобные места, то в них самое место демонам. И в следующий миг понял, что накаркал. Откуда-то со стороны солнца – поначалу ему показалось, что это оторвался злой луч, расщепившись на щупальца, – беззвучно ринулось нечто. Эрик, вскрикнув, инстинктивно рванулся в сторону. Что-то вцепилось в плечо – сильно и жестко, сколько ни дергайся, не вырвешься.
– Сказано было: от ленты ни на шаг!.. – прошипело из-за спины. – Память девичья, башковитый?!
– Сам ты!.. – огрызнулся Эрик, вырывая руку.
Нечто стремительно отлетело обратно, будто стукнувшись о преграду в полуярде над головами. Остановилось, снова рванулось к ним, расплескало щупальца по чему-то невидимому.
Охнул Альмод. Эрик оглянулся: командир замер, скрючившись, сжимая виски. Но тут же выпрямился.
– Вперед, быстро!
Ингрид рванула по ленте туда, где, если хорошо вглядеться, можно было увидеть что-то напоминающее облако.
Эрик замешкался.
– Тебе отдельное приглашение надо? – ехидно поинтересовался Альмод. Он снова поморщился. – Вперед и бегом, ну!
И, похоже, «бегом» и в самом деле означало бегом, потому что за спиной ровно и часто топали башмаки Фроди, подгоняя, и Эрик несся так, словно за ним гнались разом все демоны из его детских страхов. Он сам не понял, как небо снова стало синим, а под ногами оказалась зеленая трава.
Трава? В окрестностях университета едва истаивал снег. Эрик не додумал эту мысль, сложился вдвое, пытаясь отдышаться. Фроди отдернул его в сторону, оттаскивая от прохода, из которого выступил Альмод, на ходу сбрасывая – не распуская – плетение. Нити рассыпались. Командир ухмыльнулся:
– Удержал.
Смахнул кровь из-под носа, растер – между пальцами полыхнуло пламя.
– А что… – начал было Эрик.
– Сдохли бы, если б не удержал, – сказал Фроди.
– Однозначно. Небо было черное, – непонятно добавил Альмод.
Эрик хотел было спросить, что это значит, и что за странное чудище это было, и почему они все так уверены, что это был бы конец, ведь если все, кто не удерживал плетение под черным небом, однозначно мертвы, то кто мог об этом рассказать? И много что еще. Но тут Альмод снова выпрямился, чуть склонив набок голову, словно к чему-то прислушиваясь, а рядом так же замерла Ингрид.
Эрик и сам успел – не услышать, скорее почувствовать – что-то странное, словно трещала сама ткань бытия, прежде чем его толкнули, сбивая с ног. Он отлетел на добрых два ярда, удар о землю вышиб из легких воздух, в голове зазвенело. Откуда-то, будто издалека, донесся крик, прорвался сквозь звон в ушах. Эрик вскочил. Рядом корчился и кричал Фроди, а на спине у него расползалось…
Это походило на пчелиный рой, или на муравейник, или на термитов, про которых писали путешественники, только у этих – штук? существ? – не было ни голов, ни ног… да вовсе не было ничего похожего на органы. Словно какой-то шутник просунул в дыру мира устье огромного мешка, заполненного каплями и бусинами дымчатого стекла, и начал высыпать их, предварительно швырнув пару пригоршней на человека.
И там, где они коснулись тела, рассыпалась трухой одежда, исчезала плоть.
Альмод, не касаясь, отшвырнул Фроди в сторону, переворачивая на живот, и пустил с ладони поток слепяще-желтого огня. Эрика едва не вывернуло от запаха паленого мяса, а Фроди закричал еще громче и отчаяннее. Пламя исчезло. Фроди вскинулся на четвереньки, снова распластался по земле, не переставая кричать. Альмод яростно выругался, и в начатом плетении Эрик узнал свое дипломное. Только у него получалось через два раза на третий, а чистильщик работал быстро и уверенно. Но зачем?
– Я не удержу одна! – крикнула Ингрид.
Эрик оглянулся.
Капли, или насекомые, или чем там на самом деле были эти тусветные твари, все сыпались и сыпались, но не отскакивали от земли, а будто прилипали к ней, раскатываясь в стороны, и там, где только что росла трава, уже не осталось ничего даже похожего на зелень. Но разглядеть получше Эрик не мог, потому что Ингрид плела барьер, и твари уже не катились, а натыкались на него и собирались сперва горкой, потом – словно наполняя огромный невидимый стакан.
