Фроди глянул быстро и остро, но промолчал. Альмод изобразил на лице всю уверенность, на которую был способен. Что бы ни происходило вокруг, сомнения командира не должен видеть никто. А выбирать все равно не приходится. Прорыв вот-вот раскроется, и сдерживать его им. Позвать помощь можно только одним способом, и Альмод предпочел бы оттянуть момент, когда придется его использовать. Хорошо бы вообще никогда не пришлось.
Пацан вопросов задавать не стал, закинул сумку за плечо, двинулся за остальными.
По лестнице спускались почти бегом да и потом не мешкали. Фроди досадливо оглядывался – четвертый то и дело срывался на бег и все равно едва поспевал. Альмод сам едва сдерживал раздражение, хотя прекрасно понимал, что парень не виноват. Чистильщикам приходилось ходить много и долго, а школяры выбирались из ворот университета не дальше поселка. Да и зачем, собственно? И все же сейчас все это было очень некстати.
Отойдя от городской стены на добрую сотню ярдов, Альмод огляделся. Дорога почти пуста, стража у ворот стоит, если что. Можно.
Остальные уже привычно отступили, настороженно замерев. Ингрид дернула пацана, чтобы не мешкал, тот повиновался безмолвно. Соображает, когда не стоит лезть под руку с вопросами. Может, и выйдет толк.
– Смотри и запоминай, – сказал Альмод. – Молча. Спрашивать будешь, когда я разрешу.
И начал плести проход.
Эрик мысленно пожал плечами. Молча так молча. По правде говоря, он вообще не слишком понимал, о чем с ними всеми говорить. Но, когда чистильщик начал плести, едва не забыл о запрете. И этот человек утверждал, что дипломное плетение против правил?! Да то, что творил он сам, вообще не укладывалось ни в какие законы и правила! В следующий миг Эрик узнал часть плетения и едва не рассмеялся вслух.
Что-то подобное шепотом передавали друг другу школяры младших курсов, утверждая, что так можно вызвать демона. Ни у кого ни разу не получилось, а через пару лет и в демонов уже никто не верил. Конечно, то, что сейчас создавал Альмод, походило на страшные школярские тайны не больше, чем парадный портрет кисти придворного художника – на детский рисунок из кружочков и палочек, но как в детских каракулях безошибочно угадывается голова, туловище и конечности, так и здесь…
Интересно, что было раньше: школяры в своей наивной вере в демонов и другие миры нащупали что-то, что потом доработали знающие и опытные, или кто-то случайно углядел не предназначенное для его глаз, а потом, передаваясь из уст в уста, плетение и вовсе потеряло смысл?
Школярские легенды говорили, что демоны приходят из другого мира и в плетение нужно заложить его приметы. Здесь же… Эрик руку бы дал на отсечение, что чистильщик вплел привязку к какому-то конкретному месту на земле. Что там было на карте? На зрительную память он никогда не жаловался. И если пересчитать пропорции, соизмеряя расстояние на карте с предполагаемой реальностью… В другое время он бы завопил в голос от восторга, поняв, что происходит. Или он ошибся? То, что получилось, вовсе не походило на призрачный мост, или как там должен выглядеть путь, в сотни раз сокращающий расстояние.
Над самой землей повисло здоровенное черное облако со странно четкими краями, от одного взгляда на которое почему-то поднялись дыбом волосы на затылке. Он попятился, успев заметить, что и чистильщики настороженно отступили на пару шагов. Альмод с полминуты напряженно вглядывался – или вслушивался? – в то, что получилось. Потом в его поднятой ладони соткалось нечто напоминающее мяч… или клубок? Чистильщик подкинул это вверх. Предмет завис на миг, а потом исчез в облаке, оставив снаружи что-то похожее на конец золотистой шелковой ленты.
– Ингрид, вперед. Эрик – идешь за ней в трех шагах, и упаси тебя Творец отойти от ленты дальше чем на шаг. Фроди, я последний.
Ингрид шагнула в облако и исчезла. Не так, как бывает в тумане, когда очертания постепенно расплываются, пока не станут совсем неразличимыми, а словно за спиной закрылась дверь.
– Давай! – сказал Альмод.
Эрик выдохнул короткую молитву, шагнул в черноту и едва удержался на ногах. На миг ему показалось, что небо и земля поменялись местами, желудок подскочил к горлу и затрепыхался, не желая устраиваться обратно. Он сглотнул горькую желчь и огляделся.
