Мать писателя — Нагима Айтматова, в девичестве Абдувалиева — была женщиной редкой душевной красоты, верной спутницей жизни Торекула, обладавшей немалой образованностью и разделявшей передовые взгляды своего времени. Смело можно утверждать, что писатель Айтматов очень многим ей обязан: и прекрасным воспитанием, и душевным теплом. Мать оставалась с ним всегда и всячески поддерживала в самые трудные дни и годы.
Родословная ветвь Абдувалиевых выглядит так: Йосыф — Халил — Габдрашит — Гайса — Габдельвали (1800 г.) — Хасан-Хамза (1850—1932 гг.) — Нагима (1904—1971 гг.) — Чингиз Айтматов (1928—2008 гг.).
Стоит заметить, что Абдувалиевы и Утямышевы являются двумя параллельными ветвями известного в Татарстане рода Ишмана. Как сообщает Роза Айтматова, из него вышло немало передовых людей своего времени, имеются письменные данные о как минимум двухстах достаточно известных представителях этого рода.
В родословной Хамзы Абдувалиева сказано: Ишман — сын Туктаргали, Туктар — сын Кучука, Кучук — сын Табежа, Табеж — сын Кудаша, Кудаш — сын Кул сулаймана, Кул сулайман — сын Сулаймана. Эти два прадеда восходят к знаменитым булгарам[4].
Путь Нагимы — сюжет для целого романа. Её жизнь, складывавшаяся поначалу вполне благополучно и даже счастливо, особенно после встречи с Торекулом, которого она любила нежно, преданно и продолжала ждать даже тогда, когда ждать уже давно было некого, превратилась после его гибели в бесконечную чреду страданий, унижений, борьбу за кусок хлеба, который надо было разделить на четверых детей.
Таких, как она, было, увы, немало, и всё же, памятуя о том, что выпало на её долю, хочется назвать Нагиму святой. При этом святой, как ни парадоксально это звучит, счастливой — ибо она выстояла, уберегла детей, не дала им сломаться, потерять то, что называют нравственными ориентирами. Как неоднократно повторял сам Чингиз Торекулович, она одна вела всех их по жизни, и вела правильно. Нагима дожила до реабилитации мужа, успела застать послесталинскую оттепель, стала свидетельницей триумфального восхождения Чингиза к вершинам успеха и подлинно всемирной славы.
Роза Торекуловна рассказывает такой случай из жизни матери. В разного рода предсказания она верила не особо, и всё же беды, обрушившиеся на семью после ареста мужа, вынудили её однажды спросить у цыганки-гадалки, что же ждёт её и детей, есть ли какой-нибудь просвет в будущем. Цыганка не сильно её обрадовала, обмолвившись, что один из сыновей станет очень большим человеком и его имя узнает весь мир. Подавленная тяжкими повседневными заботами, Нагима пропустила эти слова мимо ушей, надеясь услышать что-то про мужа, от которого никаких вестей не было. Вспомнила она о давно забытом предсказании гадалки намного позже, в конце 1950-х — начале 1960-х годов прошлого века, когда на Чингиза и впрямь обрушилась громкая слава.
Айтматов был человек сдержанный, на людях своих чувств, как правило, не выражал, но в трёх случаях его видели рыдавшим: когда скончалась Нагима, его дорогая мать и добрый ангел, когда после тяжёлой болезни покинула сей мир Бибисара Бейшеналиева и когда умерла первая жена, мать двоих его детей, подруга жизни в самые непростые годы — Керез Шамшибаева. Перед ней Чингиз Торекулович всегда считал себя виноватым за то, что в какой-то момент — находясь в самом зените славы и в Советском Союзе, и во всём читающем мире — ушёл к другой женщине. Легенда гласит, что перед уходом он всячески просил у Керез прощения, даже встал на колени.
Правда, мы все своими глазами видели, как он плакал ещё в одном случае. Плакал без слёз, беззвучно, возлагая цветы к могиле отца, нашедшего вечное упокоение в братской могиле Ата-Бейит (название было предложено самим Чингизом Торекуловичем). Лицо его было очень бледным, исполненным глубокого страдания. Потом, в одном публичном выступлении, Айтматов скажет, что отец его всё-таки счастливый человек, лежит в таком изумительном тихом месте, откуда виден Бишкек и красивые горы. Конечно, это были слова мудрости, внутреннего умиротворения, а также человеческой покорности воле Всевышнего.
