Да, я хвастаюсь. А почему нет? Думаете, мои дочери так возвысились по воле случая? В этом мире господствуют мужчины, и женщине ничего не достичь без тщательного расчета. Я начала строить планы еще до того, как взяла мою старшую, Маргариту, на руки. Она была не простым ребенком. Ей годика не исполнилось – а уже складывала фразы из слов. Впрочем, она из Савойской династии, а мы – не обычный род. Иначе не контролировали бы альпийские перевалы, не расширяли свои владения и не водили дружбу с королями, императорами и римскими папами. Как же мы всего добились? Не путем кровавых сражений и завоеваний, а благодаря дальновидным союзам и стратегическим бракам. Я твердо решила удачно выдать замуж дочерей, чтобы влияние нашего рода стало сильным, как никогда доселе. И вот как выполнялся этот обет: я воспитывала дочерей, словно сыновей.
Ага! Вижу по лицу: вы поражены. А еще я звала их «мальчики». У меня самой было восемь братьев – вместе с ними осваивала философию, латынь, астрономию, математику, логику, дипломатию, риторику, училась охоте, стрельбе из лука, даже владению мечом. Я понимала: знания – ключ к власти. Иначе почему, вы думаете, мужчины приберегают все это для себя, оставляя нам пустяки и жалкие крохи? Реверансы, вышивка, рисование картинок – что с них проку? А притворный интерес к мужскому бахвальству? Эти занятия – суть женского обучения – служат возвышению мужчин и принижению женщин. А я желала успеха моим девочкам и вырабатывала в них, как в мальчишках, настоящую силу – ту, которая идет изнутри.
Когда Марго пришел срок, я поручила моим братьям подыскать ей в мужья какого-нибудь короля. Будучи членами Савойской династии, мы действовали с тщательным расчетом. Амадей, Гийом и Томас расхваливали ее красоту, ум и благочестие во всех окрестностях, ближних и дальних. Тем временем я вскружила голову Сорделю, трубадуру, чтобы он посвятил ей песню, и щедро отблагодарила – золотом и, да, поцелуями, но не тем, о чем ему мечталось, – и он спел эту канцону перед Людовиком IX. Очарованный, король Франции попросил руки Марго – и в скором времени четыре дочери стали королевами всего мира. А будь моя воля – стали бы королями. Это лучшее, что я могла сделать для них и для Савойского дома (нашей семьи) – ныне и когда-либо.
Семья – это всё. Остальное не имеет значения. Дружба, брачный союз могут рухнуть, даже королевская власть уязвима – но только не узы родства. Вот еще один урок, который я преподала моим дочерям: семья – прежде всего. Однако, к великому сожалению, мои слова отскакивали от их ушей, как горох от стенки.
Ах, если бы они вняли моим предостережениям и помогали друг дружке! Так нет – как нарочно, грызутся и разваливают нашу семью. А я? Уговариваю, советую, поучаю – и отвожу глаза, прячу слезы. О, как разрывается мое сердце, когда я вижу страдания моих дочерей!
Маргарита
Четыре сестры-королевы
Экс-ан-Прованс, 1233 год
Возраст – 12 лет
Она медленно поворачивается.
В большом зале стоит чад, освещение тусклое, все расплывается в едкой дымке. Месье де Флажи, с белым шелковым платком у длинного носа, отмечает про себя дешевые сальные свечи, пятна на скатерти, потертые манжеты на перчатках графини. Маргарита медленно кружится перед ним, подавляя зевоту. Она участвовала в соколиной охоте c monsieur, скакала верхом, исполнила на виоле деревенский танец, спела три chansons Бернара де Вентадура, обыграла monsieur в шахматы, подекламировала Аристотелеву новую логику на древнегреческом и обсудила на латыни, есть ли у времени начало, – и согласилась с Философом[2], что нет, поскольку Бог, источник времени, вечен. Месье де Флажи, закашлявшись, спешит из зала и не слышит каверзного вопроса ее отца:
– Значит, время не имеет и конца? Существует ли оно в царстве вечности? или время – земное явление? Если земное, то как оно может не иметь начала, раз Бог создал землю?
Наконец, последним номером программы, Маргарита выносит пристальный взгляд незнакомца на ее лицо, бедра, грудь, выпирающую из-под слишком тесного платья. Ее mère[3] уже сказала, что королеве Франции будет не к лицу носить плохо пригнанную одежду.
