Так вот, утром, когда он встал, я притворилась, что сплю. Услышав шум воды в ванной комнате, я скорее бросилась к своему тайничку и разом вдохнула длинную дорожку дрянного кокаина, который Н. раздобыл у бармена из М. Понятно, уже через минуту я почувствовала тошноту и бросилась в ванную, где меня несколько раз вырвало, а он стоял там в ужасе, весь перемазанный кремом для бритья. Вытирая глаза, я прижалась спиной к стене, меня трясло.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
Я загадочно улыбнулась и ответила:
– Вроде бы теперь все в порядке. Не знаю, что со мной стряслось.
– Может, тебе стоит сходить к врачу? – предложил он.
Все, что ему нужно, это чтобы я забеременела. Они все этого хотят. Они думают, будто стоит мне забеременеть, все неприятности разом кончатся и я успокоюсь.
Будто я Миа Фэрроу в фильме «Ребенок Розмари».
– Мне очень жаль, что я спала, когда ты пришел. Хорошо повеселился? – спросила я.
Потом я вернулась в постель, и перед тем, как уйти в свой дурацкий офис, он заглянул в спальню и, по обыкновению, спросил:
– Как думаешь, ты не беременна?
– Вряд ли.
– Но тебе нездоровится. Может, тебе снова сходить к доктору К.?
– Я ТОЛЬКО И ДЕЛАЮ, ЧТО ХОЖУ ПО ВРАЧАМ! – закричала я, но тут его лицо снова стало непроницаемым, и я переключилась на игривый тон: – Это пустяки. Не волнуйся за меня. Все будет в порядке.
– А я все-таки беспокоюсь, – сказал он.
– Тогда почему бы тебе не остаться и не составить мне компанию? – спросила я.
Ну и черт с ним. Об этом и заикаться не стоило: он только покачал головой, похлопал меня по ноге и ушел.
Я НЕНАВИЖУ ЕГО. Чего он от меня хочет? Кем я должна стать для него? Ну чего же от меня ждут, Господи? ГОСПОДИ, да скажет мне хоть кто-нибудь?
* * *
В половине второго пошла к доктору П. Он заставил меня прождать три минуты и сорок две секунды, а это почти четыре минуты, что совершенно неприемлемо. Две с половиной минуты – вот предел ожидания КОГО УГОДНО. Я всегда всем говорю: меня никто не заставит ждать больше двух с половиной минут, разве что я сама кого-нибудь заставлю. Это одна из причин, почему я отказалась появиться на обложке дурацкого журнала «Вог», ведь та идиотка сказала, что их сотрудница перезвонит мне, я спросила, что значит перезвонит, и она уточнила – через пять минут, однако перезвонила через восемнадцать, и я заявила: извините, мне это не интересно. К тому же у меня есть и другие причины ненавидеть ту женщину (я ее так ненавижу, что даже не стану называть по имени), но об этом после.
Что ж, это обычное дело. Пациентка, которая отняла мое законное время, оказалась сорокалетней теткой в легинсах, даже не от Калвина Кляйна. И в руке у нее был носовой платок.
И почему это женщины всегда плачут у психоаналитиков?
– Ну… – говорит доктор П. Я думаю, он заметил мое крайнее раздражение и подчеркнутую официальность. – И как вы сегодня? Вам все еще кажется, что кто-то из ваших близких тайно пытается вас отравить?
– С чего вдруг вы это говорите?
– Дело в том, – напоминает он, листая записную книжку, – что именно это вы сказали мне вчера.
– Меня рвало сегодня утром.
– Понимаю.
Больше я ничего не говорю, просто сижу на стуле, постукивая ногтями по металлическому подлокотнику.
– Понимаю, – повторяет доктор П.
– И что же именно вы понимаете, доктор?
– Я вижу, вы снова повязываете голову.
– К чему вы это?
– Последние две недели вы носите головной платок и темные очки.
Я вымученно улыбаюсь.
– Ну… и что вы ощущаете, когда надеваете платок и темные очки?
– А что, вы думаете, я должна при этом ощущать, доктор?
– Почему бы вам не сказать мне?
– НЕТ, – отвечаю я. – Почему бы вам не сказать это самому?
– Хм, но тогда ваши визиты… утратят смысл.
Фу. Он такой ТУПОЙ.
– Так я чувствую себя защищенной, – говорю ему.
– От того, кто хочет вас отравить?
Иногда мне хочется убить доктора П. Честное слово.
Позвонил Д.У. Я с ним три месяца не разговаривала. Я его избегала.
ПОМОГИТЕ.
В детстве я писала это на всех моих книжках. Я обертывала их в светло-коричневую бумагу и сверху разноцветными фломастерами надписывала свое имя. Над i я вместо точек рисовала кружочки.
