Сначала он думал подъехать до ближайшего метро и там затеряться среди толпы, но потом решил, что наверняка на всех входах и выходах уже поставлено наблюдение и что общественным транспортом добираться им запрещено. Машина стремительно пренесла их по мосту лейтенанта Шмидта на другой берег Невы, где они засели на самой скрытой в кустах скамейке в Румянцевском садике. Прежде чем двигаться дальше, Луций решил спокойно обдумать вместе с Василием все стоящие перед ними опасности. Для начала он сосчитал имеющиеся у него деньги и разделил их на две равные доли. Одну положил к себе в карман, а другую отдал Василию и на всякий случай застегнул изнутри карман на большую булавку. Денег оказалось очень много, чуть ли не по тысячи долларов на каждого, и Василий, чуть съежившись, рассказал брату, как они в интернате хотели запастись валютой и поехать в далекий Крым.
— Нам бы сейчас хватило денег на целый месяц, а может быть, и год, — сказал Василий, — может, махнем в Крым, а, брат?
— Дурачок ты мой, дурачок, — обнял его Луций, еще с большей силой чувствуя меру ответственности, которую он на себя взял. — На эти деньги мы с тобой можем поехать не только в Крым, а даже в… Италию, не на Черное море, а на Средиземное. Только что с этого толку, если мы заперты в этом городе, как в капкане. Я думаю, не разделиться ли нам, потому что явно будут искать нас вместе, а порознь легче прятаться. Хоть и больно с тобой разлучаться, но и вместе никак нельзя — полиция регента обязательно нас сцапает. Тем более что не случайно мы оказались в Петербурге, а сопровождая политического посланца, которого с нашей помощью угрохали. Только не знаю я, куда тебя можно было бы пристроить на пару недель, пока слежка не утихнет и полицейские не вообразят, что нас уже нет в Петербурге.
— А я знаю куда, — с гордостью сообщил Василий и протянул Луцию коротенькую записку, на которой изображен был адрес его подружки и спутницы по парку с дикими зверями.
Еще раз он рассказал Луцию подробно, как познакомился с девочками, и как они ему помогли и не бросили одного, уверяя, что нет лучшего способа укрыться для него, как у Нины. Все эти аргументы не слишком убедили Луция, но не видел он другого, более надежного способа спасти брата от ареста и пыток, чем довериться почти неизвестным девчонкам. Сам же он решил пойти к той самой китаянке, которая запала ему в душу еще в поезде и даже смогла потеснить бедовую девчонку из самых крутых семей мафии Москвы.
Пока они так беседовали, золотая ночь спустилась на город святого Петра. От Невы шел теплый молочный туман. Постепенно он укутал сад, в котором сидели братья, прикрыл каждую прогалину, каждый просвет в нем. И Луций решил, что безопаснее всего им провести ночь здесь, в этом садике, под прикрытием теней и тумана, чего явно никто из розыскников ни полиции, ни мафии не может ожидать. Их будут искать по перронам метро и вокзалов, в пригородных электричках, в ночных барах и кафе, а они тихо отсидятся прямо напротив отеля, поглощенные теплой туманной ночью и буйной сиреневой порослью. Юноша снял с себя пиджак и укутал брата. Тот положил ему голову на колени, съежился в комочек и уснул.
Луций задремал под самое утро и спал недолго. Только Показалось ему, что он согрелся, и принял удобную позу, как пригоршня ледяных брызг ударила ему в лицо и рычание мотора показалось ужасающе близко, словно он ехал в грузовике. Луций невольно открыл глаза и увидел перед собой прямо на земле радугу. Не видя его и Василия, запрятанных в кустах, шофер поливо-моечной машины открыл вентиль на полную мощь, и радужная струя, пенясь, омывала деревья. Луций, хоть и изрядно промок, не спешил вставать с места. Он только поплотнее укутал спящего брата пиджаком и осмотрелся. Солнце еще только поднималось из-за Невы, по всей видимости, было часов шесть утра. Дерзкая мысль мелькнула у Луция. Нигде на протяжении набережной не было видно ни человека, ни машины. Как раз было такое время, когда город еще только просыпался. Самое удобное время, чтобы улизнуть от наблюдений и запрятаться в нору.
