— Попробую подытожить. Палатки — они необходимы для организации лагеря. Два взвода.
Профессиональное минирование — сомнительно, чтобы это могли осуществить окруженные русские. Им-то уж точно не до этого. Сорокалетний диверсант, с хорошим знанием немецкого языка. Наконец — танк. В лесу он явно не нужен. Да еще и этот склад…
— Итого?
— Они готовят группу прорыва. Сведения, указанные в этом документе, подтверждаются…
* * *
— Хорошо! — старший лейтенант Хворостинин на секунду прикрыл воспаленные от постоянного недосыпания глаза. Потер лицо ладонями. — Продолжайте, Гришанков, я вас внимательно слушаю. Что еще показалось вам необычным?
— Вот я и говорю, товарищ старший лейтенант, сначала-то мы особенно внимания никто и не обратили. Да приемы необычные и то, что командир нам говорил, уж больно не похоже было на все, что нам раньше показывали. Демин сказал, мол, всякое бывает. Он разок видел бойцов из этого… как его…ос…ос… не помню.
— Осназа?
— Во! Точно, товарищ старший лейтенант, и командир так говорил! Так Демин сказал, что и они что-то похожее вытворяли.
— А что еще привлекло ваше внимание?
— Как командир по лесу идет. Он ног от земли и не отрывает почти, разве когда через дерево или корягу перешагнуть надо. А когда перебегает куда, так вообще смотреть смешно.
— Отчего же?
— Так и тогда, ноги, словно по земле волочит и весь как-то из стороны в сторону вихляется.
— Зачем это?
— Мы тоже сразу не поняли. Опять Демин сказал — так его ж и не слышно почти! А тут уж и я заметил. Когда смотришь на него, все видно хорошо. А взгляд отводишь — нет его на месте. И только потом замечаешь, да вот же он! Уже метров на десять отбежал и дальше спешит. Не цепляет глаз такую манеру бегать-то!
— Интересно… Что же он вам про это сказал?
— Мол, учили его сотрудники НКВД…
— Кто?!
— НКВД… там учили, на Колыме.
— Не обращайте внимания, Гришанков, это я с усталости так… продолжайте.
— Да в общем все… Потом уж мы к дороге вышли. А там — голоса!
— Чьи?
— Так непонятно же! Далеко они были. Вот Котов и сказал: «Тут меня ждите». И ушел.
— Один?
— Один. И даже винтовку оставил.
— Как же он так, без оружия-то пошел?
— А у него пистолет есть! Маленький такой! И носит Котов его хитро — под гимнастеркой он висит, почти под мышкой. Пистолет и не видно вовсе. Я так только когда телегу грузили, его разглядел.
— Чей пистолет? Наш?
— Не видел я…
— Ладно, это неважно. Что дальше было?
— А вернулся командир, винтовку взял и нас зовет. Вышли мы на дорогу — а там телега! И два немца. Один холодный уже, а второй связанный, на телеге лежит. Сели мы на телегу и поехали. В дороге Котов объяснил, мол, там фашистские ремонтники стоят, надо их задавить.
— Как?
— Задавить… так и сказал. Объяснил, кому и что делать, куда идти. С собой Плиева взял, да Шифрина. Вот. Мы с Асановичем ушли в лес и стали ждать.
— Долго ждали?
— Ну… час почти. Потом вдруг выстрелы захлопали. Мишка пулемет вскинул. Все, говорит, попались наши, надо прикрывать! Но стихло все, а тут и сигнал — фонарем в воздухе помахали. Значит, все в порядке, идти можно в лагерь.
— А кто сигналил?
— Я не знаю, товарищ старший лейтенант.
— Хорошо, продолжайте.
— Ну вот, пришли мы в лагерь, а там… Кровишша! В первую палатку так и войти страшно! А во второй — немец на немце лежит и все мертвые.
— Кто ж это их так?
— Котов и Плиев. Шифрин на посту стоял. Дорогу он охранял, вдруг поедет кто?
— И что же вам сказал тогда командир?
— Ничего не сказал, приказал оружие собрать и патроны. Начали мы все это на телегу грузить. Снаряды из танка вытаскивали. Демин с Котовым полезли танки минировать, сказали, чтоб не совался никто. Палатки мы разобрали и тоже на телегу свалили. Их сейчас медики ставят, я видел. Вот. А потом уже, когда перекур был, Плиев и говорит нам, мол, не знаю, кто там нашего командира учил и чему, но на узкой дорожке я с ним повстречаться бы не хотел. В том смысле, говорит, что я и сам-то не подарок, а уж супротив него — так и вовсе щенок!
— Так и сказал?
— Так. Мы еще удивились все. Плиев-то мужик серьезный, даром, что нерусский. С ним ругаться — упаси бог!
— Вы верующий?
