Вокруг песочницы было шумно. Катенька в аккуратном платьице, склонив русую головку, делала куличики-грибочки, Виталик катал между ними машинку. Играя, они и не заметили, как песок закрыла грозная тень Вовки-забияки. Вовка был крупнее всех в группе и прекрасно сознавал это. Вот он, ковыряя в носу и ухмыляясь, раздавил ногой куличик. Катенька ахнула.
— Иди отсюдова, жирный! — крикнул Виталик. — Мы с тобой не играем!
— Сам иди, недомерок, — прогундосил Вовка, хладнокровно разрушая еще один куличик. — Как дам в нос!
Катенька заплакала.
Что-то прорвалось у Виталика внутри. Ему надоело, что его зовут недомерком, — пусть он и ниже всех ровесников; ему надоело, что изо дня в день этот верзила Вовка обижает всех ребят; он не мог больше видеть Катенькиных слез. Он встал с корточек, кипя от гнева:
— Ты… ты… чтоб ты сгорел, гад! — И для большей убедительности ткнул в негодяя пальцем.
С пальца сорвался огонь. На Вовке вспыхнули шорты.
— Это ни в какие рамки не лезет! — кричала воспитательница. — Ваш сын опасен для общества! Прямо бесенок какой-то! Вам еще повезет, если Володины родители не предъявят иск!
Они шли домой после выволочки. Мама хмурилась, кусая губу, Виталик глядел под ноги, боясь поднять на нее глаза. Он хотел как лучше…
Засигналил мамин сотовый телефон.
— Алло! — буркнула она в трубку.
— Виточка, как хорошо, что я тебя нашла! — Это был голос бабушки. — Поговори, пожалуйста, с Валюшей, деточка. Она попала в дурную компанию, якшается с какими-то сатанистами. Может, она тебя послушает? Ты все-таки старшая сестра.
— Мама, — со вздохом, но твердо проговорила Вита. — Валя — твоя дочь, и уж коли она не слушает тебя, то вряд ли послушает меня. А у меня хватает проблем с собственным ребенком.
И выключила телефон. Потом повернулась к Виталику и устало спросила:
— Зачем ты это сделал?
— А чего он мою Катьку обижал? — тихо проговорил Виталик.
— Твою?
Виталик, не обратив внимания на вырвавшуюся у мамы реплику, заявил:
— Он гад! Я его ненавижу.
— Но есть же другие методы воздействия, — возразила мама. — Почему ты всегда бросаешься в крайности?
Виталик угрюмо молчал.
— Кстати, где ты взял спички, сынок?
— Спички? — переспросил мальчик. — Не было никаких спичек. Штаны сами загорелись.
— Ну да, конечно. И банка с вареньем открывается сама и выливается тебе в рот. И лампочки сами разбиваются. И у соседского кота сам собой отваливается хвост!
— Мама, честное слово! — взмолился Виталик. — Это все само получается, я только подумаю — а оно уже получилось…
Мама остановилась посреди улицы, присела перед сыном:
— Вот что, дорогой. С меня хватит! Сегодня ты отправишься к папе.
У мальчика округлились глаза:
— Мам, ты же сама говорила, что не знаешь, где мой папа!
— Надо будет — узнаю! — отрезала Вита.
