– Почему ты вышла из-за стола? – яростно прервал ее молодой человек. – Никакого обморока не было. Все это одно притворство. Ты хотела в одиночестве прочитать эту свою драгоценную записку. Тебе не терпелось. Ты чуть не сошла с ума от нетерпения, потому что никак не могла избавиться от нас. Сначала от тети Кэролайн, потом от меня… – Его ледяной взгляд был полон гнева.
– Ричард, – сказала Люсия, – ты сошел с ума. Бред какой. Ты же не думаешь, что я могла заинтересоваться этим Карелли! Или да? Ты так думаешь?.. Ричард, дорогой мой, меня интересуешь только ты, и никто, кроме тебя. И ты это знаешь.
Ричард продолжал не отрываясь смотреть на нее.
– Что в записке? – негромко спросил он.
– Ничего… Совсем ничего.
– Тогда покажи ее мне.
– Я… я не могу, – ответила Люсия. – Я ее уничтожила.
На лице Ричарда появилась напряженная улыбка – и быстро исчезла.
– Неправда, – сказал он. – Покажи.
Несколько мгновений Люсия молчала, умоляюще глядя на мужа.
– Ты что, не веришь мне? – спросила она наконец.
– Я мог бы отобрать ее у тебя силой, – произнес Ричард сквозь сжатые зубы и сделал шаг в ее сторону. – Именно к этому я и склоняюсь…
Негромко вскрикнув, Люсия отступила назад, не сводя глаз с лица Ричарда, как будто хотела загипнотизировать его. Неожиданно он отвернулся и произнес себе под нос:
– Нет, есть вещи, которые выше меня… – Затем вновь повернулся к жене. – Богом клянусь, я разберусь с этим Карелли.
– Нет, Ричард, – воскликнула Люсия, предостерегающе схватив его за руку. – Не делай этого. Не надо. Умоляю тебя. Не надо…
– Ты что же, так боишься за своего любовника, да? – усмехнулся Ричард.
– Он не мой любовник, – яростно возразила ему Люсия.
– Может быть, и нет – пока нет… – Ричард взял ее за плечи. – Может быть, он…
Услышав голоса в холле, он замолчал. С трудом сдерживаясь, подошел к камину, достал портсигар и зажигалку и закурил.
Когда дверь, ведущая в холл, открылась и голоса стали громче, Люсия подошла к стулу, который совсем недавно освободил Ричард, и села. Она была бледна и нервно стискивала руки.
В комнату вошла мисс Эймори в сопровождении своей племянницы Барбары, невероятно эмансипированной девушки двадцати одного года.
Помахивая сумочкой, Барбара подошла к Люсии.
– Привет. Ну как, с тобой всё в порядке? – спросила она.
Когда Барбара Эймори подошла к ней, Люсия натянуто улыбнулась.
– Да, спасибо, милая, – ответила она. – Со мной всё в полном порядке. Честное слово.
Барбара взглянула на черноволосую красавицу-жену своего кузена.
– И никакой благой вести для Ричарда, а? – уточнила она. – Или дело именно в ней?
– Благая весть? Какая благая весть? Я не понимаю, о чем ты? – запротестовала Люсия.
Барбара сцепила руки и сделала несколько движений, как будто укачивала младенца. На эту пантомиму Люсия ответила печальной улыбкой и отрицательно покачала головой. А вот мисс Эймори, напротив, в ужасе плюхнулась на стул.
– Честное слово, Барбара… – с осуждением начала она.
– А что такого? – прервала ее племянница. – Мало ли что случается на свете.
Ее тетушка решительно покачала головой.
– Не могу понять наших современных девушек, – произнесла она, ни к кому конкретно не обращаясь. – В дни моей молодости мы не говорили о материнстве столь легкомысленно, и я никогда не позволила бы… – Она замолчала, услышав звук открывающейся двери, и повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть Ричарда, выходящего из комнаты.
– Вот видишь, ты смутила Ричарда, – продолжила она, обращаясь к Барбаре. – И могу сказать, что меня это ничуть не удивляет…
– Знаете, тетушка Кэролайн, – ответила ей Барбара, – вы у нас принадлежите к Викторианской эпохе[13] и родились тогда, когда старой королеве предстояло царствовать еще не меньше двадцати лет. Вы типичный представитель той эпохи – так же, как я, смею заметить, представитель своей.
– И я не сомневаюсь в том, какая из двух мне нравится больше… – начала было тетя, но Барбара, хмыкнув, опять прервала ее:
– Мне кажется, что викторианцы были просто очаровательны. Вы только представьте себе – рассказывать, что младенцев находят под кустами крыжовника! Это так мило…
