«Ты, собака, метишь сейчас свою территорию».
Где-то в отдалении заиграл тамбур[7]. Восточная мелодия бьет камнем по голове. Чей-то заунывный голос режет душу:
Словно воры, разденут тебя они,
И в пустой гроб положат тебя они.
И от смерти жестокой пощады не жди...
Губы непроизвольно вытягиваются, чтобы жалобным воем подхватить песню: «...и от смерти жестокой пощады не жди».
Безари, сволочь!..
Новоград
По виду Ремеза нельзя было сказать, что он сильно удивился, увидев перед собой Сашку Сапрыкина, хотя глаза заблестели.
Они обнялись, охаживая друг друга по спинам.
Кавлис улыбался, глядя на приятелей. Снова вместе, как всегда будут беззлобно отпускать шутки, причем больше всего достанется Сапрыкину, Алексей просто «задавит» его – словом, взглядом, раскованностью, закроет его своей громадной тенью и не даст выглянуть. Но в глазах будет стоять улыбка.
Потом достанется и Женьке Ловчаку, Саше Гвоздеву, Зенину...
Сапрыкин долго подыскивал слова, которые он хотел сказать при встрече с приятелем, но, кроме сухой фразы: «Мне жаль, Леша, что так получилось с Анной», – придумать ничего не мог. Поэтому промолчал, красноречиво задержав взгляд на Алексее.
Ремез скрыл свои чувства за грубыми словами:
– Выходит, нас девять рыл набирается. Еще бы одного для ровного счета найти.
– Почему девять? – спросил Кавлис. – Если я не ошибаюсь, нас теперь восемь.
Алексей фамильярно похлопал его по плечу.
– Девять, майор, девять. С нами друг мой идет, Костя Печинин, служил в спецназе МВД, бригада «Витязь». По специальности сапер, стреляет не хуже Олега Аносова, нам такой человек как раз кстати. Больше никто не согласился. Завтра познакомитесь.
– Тебя-то легко отпустили?
– У нас не воровские законы, – отрезал Ремез, уходя от ответа.
– Вы о чем? – Сапрыкин переводил взгляд с майора на Алексея: «Как отпустили? Какие законы?»
Пичуга криво усмехнулся.
– Подрастешь, узнаешь.
Москва
За Володей Орешиным в Москву приехала сестра Анны Ольга Дьяконова. Мальчик находился в психоневрологической детской больнице №18, Мичуринский проспект, 6, бывшая улица Пельше. Ольге ни за что бы не отдали ребенка, не вмешайся в это дело генерал-майор Головачев. Поначалу он уговаривал женщину оставить мальчика в больнице хотя бы на неделю.
– Ольга Васильевна, мальчик все еще в стрессовом состоянии, ему просто необходима медицинская помощь. Ну не верите мне, послушайте совета доктора.
Главный врач отделения Надежда Осиповна Ильинская, маленькая пожилая женщина с цепким взглядом, категорически отказывалась выписывать пациента.
– Нет и нет. – Она сурово посмотрела на Ольгу из-под очков. – И хотела бы вас понять чисто по-человечески, но не могу. Не хочу сочувствовать, потому что я врач. Если я начну всем сочувствовать, больница превратится в благотворительный дом инвалидов. Инвалидов, вы слышите? Ольга стояла на своем.
– Мальчик не привык находиться вне дома. Он вообще впервые попал в больницу.
– Вы думаете, я привыкла? – Ильинская, смеясь, закашлялась и потянулась к пачке «Беломорканала». – Однако представления у вас... Это не дом родной, моя милочка. И не верьте тому, кто скажет, будто на работе чувствует себя, как дома. Абсолютное вранье!
– Он сразу почувствует себя лучше, когда окажется среди родных. Разве это не так?
– Не буду спорить. Но это проявится только внешне и на короткий промежуток времени. Потом мальчику снова понадобится медицинская помощь. А положение между тем усугубится.
– Я все-таки настаиваю на том, чтобы забрать Володю. В конце концов, у меня есть на это право. У меня есть такое право, Александр Ильич? – Ольга посмотрела на Головачева.
С первой минуты их знакомства генерал не спускал глаз с этой женщины. Он не заметил большого сходства Ольги с Анной. Старшая сестра была выше, глаза черные, требовательные. При других обстоятельствах он бы не преминул поухаживать за ней. И все же, как ни старался, не смог согнать с лица явной заинтересованности, отчего злился на себя.
Ильинская не дала ответить генералу. Она всплеснула руками.
– Ну вот, опять вы за свое! – Главврач аккуратно потушила папиросу в пепельнице. Затянула паузу, убирая курево в ящик стола. – Хорошо, давайте сделаем так. Я вам дам адрес больницы в Петербурге, куда вы ежедневно будете ходить на прием. Там понаблюдают за состоянием мальчика. Но! Если там скажут, что ему необходимо стационарное лечение, – никаких разговоров! Вы поняли меня?
