Учай сошел с крыльца и неспешно направился к ждущим его слов землякам. Один род выставил десяток парней, другой – полдюжины, третий вовсе пару человек… В четвертом заметны опытные охотники, а в пятом молодые ребята вооружены кто во что горазд. Все родичи стоят кучей и держатся друг за друга, как в стае. Еще бы – брат встанет за брата, если понадобится.
И вожаков каждая ватажка сама себе выбрала…
Нет, так дело не пойдет.
– Вы чего пришли? – глядя исподлобья на будущее войско, спросил Учай.
– Так за тобой на войну идти, – отозвался один из вожаков.
– Ты кто?
– Люди зовут меня Тармо из рода Горностая.
– Вожак, стало быть? И как же вы драться полагаете?
– Как всегда, – удивленно отвечал тот. – Как деды наши дрались. Когда скажешь в бой идти – я первым встану, а за мной братья.
– Ишь ты. Ты, значит, в своем роду большой воин?
– Не последний, – гордо расправил плечи Тармо. – Кое-что умею.
– Это хорошо. А кто же у тебя самый нескладный?
Тармо задумчиво оглянулся и ткнул в одного из парней.
– Вот этот. Он вовсе молодой. Совсем недавно копье в руки взял.
– Ах вон оно как… А ну выстройтесь, как в бой пойдете!
– Это для чего?
– Что там для чего, я еще расскажу.
Учай положил руку на рукоять своего знаменитого кинжала:
– А тебе впредь урок – вопросы будешь задавать, когда я тебе разрешу. Стройтесь!
Тармо недовольно фыркнул, но приказал сородичам встать гусиным клином – он, как самый сильный, встал впереди, остальные за ним, прикрывая по бокам. Так испокон веку становились на бой ингри, если приходилось, объединившись с соседями, идти на кого-то третьего. Дюжина парней из рода Горностая, выставив вперед копья, стала ждать, что такое задумал легендарный сын Шкая.
Учай невозмутимо прошелся мимо строя, дошел до того самого юнца, которого вожак назвал самым нескладным. Тот, как это принято у ингри, топтался в самой дальней части клина. Еще почти совсем мальчишка, он настороженно глядел на полководца. Учай вдруг с силой толкнул его ладонью в грудь так, что бедняга уселся в снег. В тот же миг клинок Учая покинул ножны, и сын Шкая с устрашающим воем напал сзади на клин. Он схватил за ворот и опрокинул одного, ударом рукояти свалил второго, оттолкнул третьего… Лишь в этот миг Горностаи сообразили, что происходит, и начали поворачиваться. Но поздно – Учай уже стоял, уперев острие кинжала в шею Тармо.
– Вот как бывает, если по-старому воевать!
Учай вернул клинок в ножны.
– Ну так ты ж мимо всех хитростью прошел, – обиженно возразил вожак.
– Но я был один против двенадцати и никого не убивал.
Бойцы прочих родов, с любопытством следившие за уроком, принялись было насмешничать, величая опростоволосившихся сородичей снежными бабами, но Учай обвел их сердитым взглядом и шикнул:
– Все умолкните! С вами было бы точно так же. Запомните – по-старому, своими родами, вы больше воевать не будете. Арьяльцы с такими, как вы, давно научились справляться. Этакие гусиные стайки они в пинки разгоняют.
– А как же тогда? – спросил кто-то из рода Бобра.
– Ну-ка все перемешались! – не утруждая себя ответом, заорал Учай. – Давайте не спите! Что непонятного?
Ингри нехотя разбредались по полю, выполняя странный приказ.
– Быстрее! Отойти всем от родичей! Когда снег растает, я хочу видеть войско, а не толпу с кольями. Мальчишки вроде вот этого, – он указал на сбитого им с ног паренька, – пусть отойдут в сторонку.
– Чего? Мы тоже хотим! – послышались обиженные голоса.
– Еще слово вякнешь – и пойдешь домой. Зрелые мужи, бывавшие в бою, отойдите в другую сторону.
Полтора десятка бородатых мужчин, с недоумением глядя на Учая, отошли к краю поля.
– Неплохо, неплохо!
За спиной повелителя ингри послышались громкие хлопки в ладоши. Учай обернулся. На краю поля, наблюдая за загадочными перемещениями новобранцев, стоял Киран. Вокруг бывшего блюстителя престола толпилась многочисленная свита – с некоторых пор Киран не ходил в одиночку даже по нужде. Высокие смуглые арьи из домашнего войска Кирана, в сияющих кирасах и алых, подбитых мехом плащах, смотрелись на заснеженной околице Ладьвы совершенными чужаками, пришельцами из иного мира. Киран был одет роскошнее всех – он тщательно следил за тем, чтобы выглядеть по-царски в глазах здешних дикарей.
