Давидович крутил головой, он был в замешательстве. Больше всего его насторожил разговор с начальником тюрьмы, тот предупредил:
– Можете болтать обо всем, что придет в вашу голову, не если проболтаетесь, что сидите не один, – вам конец!
«Полонез» мчал, не разбирая дороги. Мистер Ройс, будучи всегда аккуратным водителем, сегодня не узнавал себя. Еще бы! Мистер Ройс влюбился. И удивляться тут нечему, мистеру Ройсу приходилось много перемещаться по свету и заводить длительные, обременяющие связи он не мог, да и не хотел. Но Кристина! Это совсем другое дело. Перед такой девушкой, наверное, и Папа Римский мог поиметь греховные мысли… – думал иностранец. Как она непосредственна. Прямо дитя. А глаза… Мистер Ройс с трудом остановил машину. Жутко завизжали тормоза. Еще секунда, и он бы врезался в летающую тарелку, которая так и торчала здесь в окружении зевак и сторожа с берданкой. Трехметровый болван пристально посмотрел своими щелками на мистера Ройса, но с места не сдвинулся.
Ройс дал задний ход. Пришельца он успел сфотографировать еще в первый день приезда в Москву и больше им не интересовался.
«Полонез» объехал толпу зевак и через десять минут, промчавшись по Москве, остановился возле интерклуба.
Ройс шел впереди. Давидович с конвоирами за ним. Перед пресс-залом Ройс вынул из кармана две упаковки заокеанской жвачки и протянул конвоирам. – Посидите тут с гардеробщиком, пока будет проходить встреча.
– Нам приказано следовать за заключенным неотступно. Мистер Ройс вынул еще две упаковки жвачки:
– Вы нас будете видеть.
Аргумент подействовал, и конвоиры остались возле гардероб уселись у курительного столика так, чтобы не упускать из виду заключенного и иностранца.
Мистер Ройс повел изумленного Давидовича с уверенностью человека, хорошо знавшего каждый метр здешнего пространства. За столиком у окна сидела Маша Невзорова в кокетливом, но немного спортивном свитере. Кокетливость его заключалась в том, что воротник и одно плечо были специально недовязаны. Этот свитер мистер Ройс вчера подарил своей возлюбленной…
Маша встала навстречу мужчинам.
– Знакомьтесь, – галантно поклонился мистер Ройс, – Это известный еврейский патриот Давидович, а это очаровательная Кристина – скандинавская журналистка. Она хочет сделать интервью с вами для одной европейской газеты. Интерес к вам, как видите, перешагнул границы.
Для проведения этой встречи, божешь мой, мне пришлось обратиться к самому президенту!
Маша усадила Давидовича к окну, Сама села напротив. Девушка разглядывала Ромуальда Львовича и не знала, с чего начать. Ройс догадался, что ей нелегко.
– Я немного поболтаю с приятелем, – сообщил он, проявив удивительный для его натуры такт.
Ромуальд Львович, разглядев журналистку, приосанился и выпятив тощую грудь, собрался красочно рассказывать ужасы тюремной жизни, но Маша перебила его:
– Я к вам от друзей из Петербурга. Вам кланяется ваша вторая супруга и девочки. Вас ценят и уважают в новой Еврейской партии. Мы не станем требовать смены вашей благозвучной фамилии. У вас будет дом и работа.
– Не совсем понимаю, как я смогу исполнять должность в Петербурге, сидя в Московской тюрьме? – искренне удивился Давидович предложению девушки.
– Если дело только в фамилии, согласитесь подумать… Вас выпустят, а мы поможем вам перейти через границу.
– Милая девушка, я хоть и сижу в тюрьме, но поверьте слову мужчины, уголовником никогда не был. Тайные переходы через границы, побеги, все это не кажется достойным для персоны в моем положении и возрасте. Но, если вы сумеете помочь моим крошкам… Как они там, не голодают?
– Нет. Они в полном порядке. Роза Михайловна работает в горсовете и имеет приличный паек. Мясо получает раз в неделю.
По тому, как Ромуальд Львович проглотил слюну, Маша поняла, что он голоден,
– Вас плохо кормят?
– В тюрьме, милая девушка, вообще редко кормят хорошо, а когда приходится делить порцию на двоих, совсем не сладко.
– Так вы не один?! – Маша была настолько поражена этим открытием, что даже схватила стул и передвинулась к Давидовичу.
– Мне запретили говорить об этом, под страхом смерти…
