Черное Рождество - страница 35

Шрифт
Интервал

стр.

— Чтобы вы ихний грохот прекратили, — наконец сформулировала железнодорожная вдовица свои требования к власти.

— Да кто ж такие они-то? Можешь ты сказать?

— Соседи у меня, очень из себя подозрительные, в подвале и днем и ночью чем-то грохочут, а у меня от ихнего грохота полная бессонница и мысли начинаются. А главное дело, что бланманже…

— Только не начинай про бланманже! — заорал Семикуров. — Идем к твоим соседям!

Он встал, дрожа мелкой нервной дрожью, прицепил к поясу шашку и, оставив за себя унтер-офицера Михеева, отправился следом за железнодорожной вдовой.

Гриша Якобсон приподнял занавеску и выглянул на улицу. Через дорогу к их дому важно шествовал дородный пристав, придерживая болтающуюся на боку шашку.

Сбоку за ним семенила какая-то невразумительная мелкобуржуазная тетка, пытавшаяся, по-видимому, объяснить что-то полицейскому, но тот только досадливо отмахивался от нее, как от назойливо жужжащей крупной осенней мухи.

— Яков Моисеевич, товарищ Гольдблат, — похолодев от нехорошего предчувствия, позвал Гриша своего старшего коллегу по подпольной типографии, — Яков Моисеевич, погляди, никак до нас полиция.

Гольдблат подошел к окну, поправил круглые очки в железной оправе, неоднократно чиненные при помощи обыкновенной проволоки, откашлялся и сказал:

— Ну, что ж, товарищ Якобсон, подпольщик всегда должен быть готов к опасности. Одно, Гриша, хорошо: успели напечатать весь тираж воззвания. Одно плохо: станок у нас хоть и небольшой, но тяжелый, вдвоем нам с тобой его не унести. Значит, быстро собираем все листовки и уходим через подвальное окошко.

Пристав Семикуров уже подходил к дверям.

— Ну, Зюкина, — недовольно сказал он настырной вдове, — не слышу никакого грохота. Что ты меня попусту от работы оторвала?

— Василий, племянник мой, который по интендантской части, с большими начальниками запросто…

— Зюкина, только без бланманже! Ладно, посмотрю, чем они там грохотали. — И пристав уверенной рукой постучал в дверь.

На стук никто не ответил, хотя внутри дома слышалось какое-то движение, пару раз приподнялась занавеска. Пристав постучал гораздо решительнее. Ему самому сделалось любопытно, что за люди живут в этом доме и почему они не открывают дверь полицейскому.

Он снова постучал и зычным голосом крикнул:

— Откройте, полиция!

Когда и эти решительные меры не привели к желаемому результату, пристав достал свой знаменитый удивительно переливчатый свисток и засвистел так, что с соседской крыши посыпалась черепица, а у железнодорожной вдовы Олимпиады Самсоновны Зюкиной заложило правое ухо.

Когда на свист сбежались значительные полицейские и вспомогательные силы, выломали дверь и обследовали подозрительное жилище, сотрудников подпольной типографии уже и след простыл.

Однако найденный типографский станок, печатные формы и пробные оттиски листовок, брошенные за ненадобностью, однозначно говорили о криминальном характере творившихся здесь дел. Железнодорожная вдова мало что поняла, но пришла к выводу, что соседи ее больше беспокоить не будут и ничто не угрожает в дальнейшем ее заварным булочкам, бланманже и воздушному пирогу а-ля буше.

Пристав Семикуров, почувствовав политический запашок обнаруженного вертепа, вдовицу поскорее отправил восвояси. Правда, и самого Семикурова очень скоро отправили заниматься обычными делами вроде битвы греков с татарами подъехавшие чины из военной контрразведки.

Семикуров тяжело вздохнул, подумал, что, как всегда, работа достается одним, а лавры другим, и отправился увещевать печника Хряпина.


Двумя часами позднее в маленьком портовом трактире бывшие сотрудники прекратившей свое существование подпольной типографии разговаривали с товарищем Макаром.

— Одно, товарищ Макар, хорошо, — убежденно говорил вожаку подпольного комитета Яков Моисеевич Гольдблат, — хорошо, что успели отпечатать воззвания и спасли весь тираж. — Старый печатник скосил глаза на стоящий под столом объемистый саквояж вроде тех, с какими ходят дипломированные акушерки. — Одно плохо: лишились мы типографии, а без типографии комитет — как без рук.

— Не иначе как Борщевский типографию провалил, — убежденным голосом резюмировал товарищ Макар.


стр.

Похожие книги
Наталья Николаевна Александрова
Наталья Николаевна Александрова
Наталья Николаевна Александрова
Наталья Николаевна Александрова
Наталья Николаевна Александрова
Наталья Николаевна Александрова
Наталья Николаевна Александрова
Наталья Николаевна Александрова