Едва Страд спрыгнул в сугроб, как из окна донеслись оглушающий треск и крики. Тварь, наконец, прорвалась, своротив при этом половину стены. А в следующую секунду хозяин комнаты оказался в воздухе, подцепленный конечностями монстра. Один из крючьев проткнул несчастному бок, и пьяница завизжал от боли.
— Помоги мне! — надрывался он, поджимая ноги к животу и с ужасом глядя на хобот — тот завис у него надо головой. — Сделай что-нибудь с этой мразью! Убей ее!
Заклинание обездвиживания…
Боль пронзила не только глаз и голову, но и позвоночник. Колени подогнулись, Страд рухнул в снег. Но перед этим успел увидеть, что заклятье нашло цель. Тварь застыла.
«Вставай, — сказал себе Страд, приподнимаясь на руках. Боль не уходила. Слышался скулеж пьяницы. — Надо вытащить его…»
Вытащить, отнести в безопасное место, остановить кровь и усыпить. Но перед этим — снять с крючьев монстра.
Страд поднялся. Стал перелезать обратно, а заклинание потеряло силу. Тварь задвигалась, зарычала. Хозяин комнаты вновь начал визжать. Страд замер.
— Спаси-и-и!.. — это было последнее, что произнес выпивоха.
Его голова скрылась в дрожащем раструбе хобота. Потом плечи…
Отросток втянул несчастного примерно до поясницы. Сжал, и Страд услышал хруст. Пьяница задергал ногами, но вскоре затих.
Порождение Червоточины зарычало. Нацелило хобот на окно, и мертвец вылетел из него, точно из духового ружья. Страд едва успел увернуться, а бывший хозяин комнаты навсегда покинул свое жилище и упал в снег. Голова бедняги была раздавлена, тело — покрыто десятками кровоточащих проколов.
Страд, не сводя глаз с изувеченного трупа, стал пятиться. Он забыл о чудовище в доме. О его сородичах, которые могут оказаться поблизости. О бойне, разыгравшейся вокруг…
Сейчас для него существовала только неподвижная, исковерканная кукла из плоти, всего минуту назад дышавшая, говорившая, чувствовавшая. Живая. И в том, что пьяница погиб, виноват только он, Страд.
«Я заманил тварь в дом, — думал он, глядя на мертвеца. — В его комнату. Если бы я этого не сделал, он был бы жив. Отсиделся бы, пока все не закончилось…»
— Парень! — резкий окрик. — Не спи!
Страд вздрогнул, обернулся. Увидел в полусотне шагов, между парой двухэтажных домов, грузного прирожденного с седыми волосами, заплетенными в косу, как у Дролла. Тот невидимыми клинками добивал тварь. Неподалеку лежали еще три, уже мертвые. За спиной мага стоял на одном колене стражник. В одной руке он держал меч, другую, с полной горстью снега, прижимал к левой стороне лица.
— Иди сюда! — снова крикнул прирожденный, отсекая чудовищу очередную конечность.
Страд, кинув еще один взгляд на искалеченного пьяницу, побежал к магу.
— Ты почему один? — осведомился тот, когда Страд встал чуть позади.
— Потерялся, — выдавил Страд. Он понимал, что это звучит донельзя глупо, но ему было плевать.
— Понятно, — маг продолжал сечь тварь. — Тогда будешь с нами. Работы предстоит немало, чудовища лезут и лезут.
Последнее «лезут» он проговорил, наконец, прикончив врага. Как только порождение Червоточины замерло, маг опустил руки, выдохнул и покачал головой. Раскрасневшееся лицо блестело от пота.
— Сильные, паскуды… — пробормотал он, хмурясь. Затем обернулся к стражнику. — Дамур, ты как?
Тот выпрямился, не отнимая руки от лица. Снег между пальцами пропитался кровью.
— Бывало и лучше, — тихо ответил стражник.
— Показывай.
Стражник повиновался. Страд сглотнул: левая половина лица Дамура представляла собой сплошную рану. Глаз, если уцелел, скрывался под кровавой пленкой. Уха не было.
— Да-а, — протянул прирожденный, осматривая стражника. — Сам виноват. Нечего было с мечом лезть. Арбалет тебе на что?
Дамур лишь дернул плечом. Маг применил кровоостанавливающее и приглушающее боль заклинания, повернулся к Страду.
— Ну а ты, олух, как умудрился от отряда отстать? Звать-то тебя как?
Страд назвался. Прирожденный удивленно поднял брови.
— Тот самый? Ученик Дролла?
— Да, это я, — смутившись, тихо подтвердил Страд.
— Понятно… Что ж, искать сейчас мракоборца времени нет, нужно защищаться. Поэтому пойдешь с нами.
Не успел Страд кивнуть, как в паре десятков шагов грохнулась очередная груда плоти, исторгнутая Червоточиной. Послышался влажный хруст. Скользкая громада задрожала.
