Он пожимает плечами. Я вижу, что у парня хороший характер. Невозможно вывести его из себя, немыслимо не любить.
Я обращаюсь к Кинану:
— Тебе рассказали, в чем дело, Дик?
Немного напряженный кивок.
— Да. Маленькая девочка. Да, я знаю, каким образом она у тебя оказалась.
— Хорошо. Давай разберемся с приоритетами: она главная твоя ответственность. Понял? Если придется выбирать, ехать за ней или за мной, я хочу, чтобы ты ехал за ней.
— Понятно.
— Спасибо. Приятно было познакомиться, Ганнибал.
Я успокоенная ухожу к Бонни, которая ждет меня около дома.
Пока я ехала в машине, у меня было время подумать, почему я после всего, что случилось, не поменяла местожительство. Я поняла, что осталась в этом доме из-за упрямства. Или глупости. Но как бы там ни было, этот дом олицетворяет основную черту моего характера. Отказаться от него — все равно что отказаться от себя. Без него мне точно никогда не собрать себя в единое целое.
Я знаю, будут призраки. Но я никуда не уеду.
Мы на кухне. Я спрашиваю Бонни без всяких предварительных раздумий:
— Есть хочешь, солнышко?
Она смотрит на меня и кивает.
Я довольна и тоже киваю в ответ. Первое правило мамы: люби своего ребенка. Второе правило мамы: накорми своего ребенка.
— Давай посмотрим, что у нас в холодильнике.
Она идет за мной, я открываю холодильник, заглядываю внутрь. «Научи их охотиться», — думаю я и с трудом сдерживаю истерический смех. Ситуация в холодильнике удручающая. Остатки арахисового масла в банке и молоко, которое забыло про свой срок годности.
— Прости, детка. Похоже, придется съездить в магазин.
Я тру глаза и тихо вздыхаю: «Господи, как же я устала!» Но существует родительский принцип. Это даже не правило — закон природы. Он гласит: «Дети — ваши, вы за них в ответе». Что ж, скверно, что вы устали, но что поделать, если они не умеют водить машину и у них нет денег.
Ладно, проехали. Я смотрю на Бонни и улыбаюсь:
— Давай съездим и все купим.
Она отвечает мне прямым взглядом, потом улыбается и кивает головой.
Вот так.
Я хватаю сумку и ключи:
— По коням!
Я велю Кинану и Шантцу оставаться у дома. Я могу сама о себе позаботиться, кроме того, мне куда важнее знать, что никто не будет меня ждать с ножом в доме, когда мы вернемся.
Мы движемся вдоль полок супермаркета «У Ральфа».
— Показывай, солнышко, — говорю я Бонни. — Я не знаю, что ты любишь.
Я толкаю тележку и иду за Бонни, которая медленно и внимательно оглядывает полки. Каждый раз, когда она показывает пальцем, я хватаю упаковку и смотрю на этикетку, чтобы запомнить. Слышу громкий низкий голос у себя в голове. «Макароны с сыром, — гудит голос. — Спагетти с мясным соусом — без грибов. Ни за что, под страхом смерти. „Фритос“, острые и сочные». Пищевые заповеди. Ключики к Бонни: очень важно.
Мне кажется, что внутри у меня начинает двигаться что-то заржавевшее и пропыленное, одно скрипучее колесико цепляется за другое. Любовь, кров, макароны и сыр. Это все естественно и правильно.
«Как езда на велосипеде, детка», — слышу я голос Мэтта.
— Может быть, — бормочу я в ответ.
Я так увлекаюсь беседой с самой собой, что упускаю момент, когда Бонни останавливается, и едва не наезжаю на нее тележкой и слабо улыбаюсь:
— Прости, солнышко. Мы все взяли?
Она улыбается и кивает. Все сделано.
— Тогда поедем домой и поедим.
«Проблема не в умении ездить на велосипеде, — внезапно осознаю я. — Дело в том, что изменился путь, по которому едет этот велосипед. Любовь, кров, макароны, сыр. Разумеется. Но есть еще немой ребенок и новоиспеченная мамаша, которая напугана, разговаривает сама с собой и вообще малость не в себе».
Я разговариваю по телефону с женой Алана и одновременно наблюдаю, как Бонни с жадностью поглощает макароны. «Дети становятся прагматиками, когда речь заходит о еде», — думаю я. Я знаю, что небо падает, но, послушайте, есть-то все равно надо!
— Я так тебе благодарна, Элайна. Алан рассказал мне про ваши дела, и я никогда бы…
Она перебивает меня:
— Пожалуйста, прекрати, Смоуки. — У нее мягкий укоряющий голос. Он заставляет меня подумать о Мэтте. — Тебе нужно время, чтобы со всем разобраться, а маленькой девочке нужен присмотр, когда тебя нет дома. Это же временно. — Я молчу, в горле застрял комок. Кажется, она это чувствует, такой уж она человек. — У тебя все образуется, Смоуки. Ты сделаешь для нее все, что сможешь. Ты была замечательной мамой для Алексы. И с Бонни у тебя все получится.
