Она направляется в спальню и вскоре возвращается с небольшой фотографией.
— Вот, — говорит она, протягивая ее мне. — Чертовски красив. Что, наверное, естественно, ведь они с чертом лучшие друзья.
Я смотрю на снимок, и все сомнения испаряются. Меня охватывает дрожь. Я вижу ярко-синие глаза, такие же неожиданные и красивые, как у Питера в реальной жизни.
— Они очень похожи, — говорю я Джеймсу. — Теперь я уверена. Питер Хиллстед — сын Кейта Хиллстеда.
— Так вы хотите сказать… мы знаем, кто он такой? Тот человек, убивший Реней?
Это спрашивает Дон Роулингс. Он похож на человека, пытающегося заарканить утреннюю зарю. Несмотря на бушующую во мне смуту, я улыбаюсь ему:
— Верно.
Я вижу, как он сразу сбрасывает десяток лет. Плечи распрямляются, глаза обретают блеск, на лице появляется решительное выражение.
— Скажите, что я должен делать?
— Я хочу, чтобы вы и Дженни как следует обработали этот клятый подвал, да и сам дом тоже. Если мы сможем найти отпечатки пальцев, совпадающие с отпечатками Питера…
Я не хочу вдаваться в детали. Они понимают. Они знают, кто такой Джек-младший, но знать и доказать в суде — вещи разные.
— Мы этим займемся, — обещает Дженни. — А куда вы все сейчас направитесь?
— Назад, в Лос-Анджелес, чтобы арестовать этого гада.
Кто-то трогает меня за руку. От возбуждения я совсем забыла про Патрицию Коннолли.
— Пообещайте мне кое-что, агент Барретт.
— Если смогу, мисс Коннолли.
— Я знаю, что сейчас Питер очень плохой человек. Он был скорее всего обречен с того момента, как впервые отец заставил его войти в этот подвал. Но если вам придется убить его… пообещайте мне, что он умрет быстро.
Я смотрю на Патрицию и вижу, в кого бы я могла превратиться, если бы осталась сидеть в своей комнате, разглядывая шрамы в зеркале. Если бы я не убила себя, я бы стала такой, как она: призрак, сотворенный из дыма воспоминаний о боли. В ожидании порыва ветра, который бы сдул меня в никуда.
— Если до этого дойдет, Патриция, я постараюсь.
Она касается моей руки, эта женщина-тень, и снова садится в кресло. Я представляю себе, как ее когда-нибудь найдут мертвой в этом кресле. Она задремлет и больше не проснется.
— Ты можешь подвезти нас в аэропорт, Дженни?
— Конечно.
Я смотрю на Джеймса и Алана:
— Пошли, пора с этим кончать.
Мы на борту самолета на полдороге к Лос-Анджелесу, и я говорю по телефону с Лео.
— Это вы серьезно? — спрашивает он.
Я только что рассказала ему, что мы нашли в доме в Конкорде.
— Боюсь, что так. Я хочу, чтобы ты начал оформлять ордер на арест. Необходимо также послать людей к нему в офис и на квартиру. Объясни все коротко, я сообщу подробности, когда мы прилетим.
— Будет сделано.
— Найди фотографию Хиллстеда и сравни это фото со снимками с сексуальных вечеринок.
— Понял.
— Прекрасно. Пусть все знают, что происходит. Я сейчас позвоню Джонсу. Мы прибудем примерно через час.
— До встречи, босс.
Я отключаюсь и набираю номер приемной Джонса. Меня соединяют с Ширли.
— Мне необходимо поговорить с ним, Ширли. Немедленно. Где бы он ни был, чем бы ни был занят. Это очень важно. — Она беспрекословно соединяет меня с заместителем директора.
— Что происходит? — спрашивает Джонс.
Я рассказываю ему о том, что мы узнали в Конкорде. Про подвал и его начинку. Заканчиваю я сообщением насчет Питера.
Следует потрясенное молчание. Затем мне приходится на некоторое время отодвинуть телефон подальше от уха, так Джонс орет и матерится.
— Выходит, последние десять лет главным психотерапевтом моих агентов в Лос-Анджелесе был серийный убийца? Ты это хочешь сказать?
— Да, сэр. Именно это я и хочу сказать.
Небольшая пауза, затем он говорит:
— Познакомь меня с планом.
Все вопли позади, теперь только дело.
— Техники-криминалисты обрабатывают подвал и дом в Конкорде. Мы надеемся найти там отпечатки пальцев Питера. Лучше бы в подвале.
— Отпечатки? Спустя тридцать лет?
— Разумеется. Был случай, когда отпечатки сняли с пористой бумаги через сорок лет. Я также попросила Джеймса получить ордер на обыск в его доме и офисе. Как только мы получим ордер, я объявлю на него охоту, как в лучших блокбастерах.
— Что ты собираешься сделать с Хиллстедом?
