Прячась от ее ледяного взгляда, смотрю на тред:
ждем леопардов
дапофиг
любой
это ты на нем ехал
а кто тот чудной дядька
поллаваша который дал
ага
ты ему валенки оставил
а ты деньги с тапками
не холодно
так это наш дворник
да ну
далеко
может и не он
они все на одно лицо
его рожа
он мне одежду собрал
а булка вкусная была как эта
да как же ее
опять забыла
чиабатта
Белая разливает чай по чашкам. Интересуется:
– Крепче?
Отрываюсь от экрана:
– Нет. Я не любитель. Скорее воду подкрасить.
– Хорошо… Я так прямо заварку и пью, как китаец. Муж приучил. Он стажировался у них одно время.
– Что-то их традиционное?
– Нет. Обычная хирургия. Своего рода международный обмен.
а ты чего побежала от меня
ну там на обрыве
испугалась
в лесу отец почудился
да ты сам побежал
мне тоже твой отец почудился
его парка
его
и мамина
их
– У вас такого не бывает?
Изображаю удивление.
– Чего именно?
– Обмена.
– А… Ну, в вашем смысле – да. Но командировки случаются.
– Только никто о них не знает.
– И это верно.
Пью чай мелкими глотками. Цепляю ложечкой торт. Черника еще живая. Только чуть подмерзшая.
вот он
кыс-кыс
кис-кис
поехали
«Что?! Они сели в вагон? А как же…»
Пробегаю глазами только что прочитанное. Невольно осматриваюсь и прислушиваюсь. Тупо соображаю: «Они едут как будто бы ничего не случилось. Не было никакого взрыва. Так, что ли?»
Белая ловит мой беспокойный взгляд, читает его по-своему и объясняет:
– Моих пока нет никого. Но в течение получаса соберутся. Я дала команду.
– Нет, я не о том… Тут…
– Что?
Думаю, стоит ли посвящать в суть треда Белую. Захожу издалека.
– А вот, по-вашему, Маргарита Анатольевна, куда они исчезли?
– А они были?
– Хм… Очевидно – были… Вы же сами брали образцы тканей. Мы с вами проводили перевязку. Если можно так это назвать…
– Брала. Перевязывала. Но…
Белая доедает кусок и облизывает ложку. Терпеливо жду, пока она положит вычищенную до блеска ложечку на тарелку и завершит оборванную мысль:
– Мне все это начинает казаться плодом какой-то коллективной галлюцинации на почве теракта и праздников.
– Ну, знаете… Какая-то уж очень изощренная галлюцинация. А то, что в коридорах, – это тоже галлюцинация?
– Это ее последствия. Они-то как раз могут быть вполне материальными.
– Нет, вы уходите от проблемы. Списать все на коллективное сумасшествие очень просто. Но я видела. Да, я видела то, чего быть не может. Но это же не значит, что этого не было… Ссылка на невозможность – не аргумент. Многие простые вещи когда-то были невозможными, но теперь они есть.
– Хотите сказать, что когда-то люди, умерев, будут тем не менее оставаться живы?
– Я просто доверяю своим глазам. Ни я, ни вы не знаем, что будет. Но мы видели с вами это, и вы не можете это отрицать.
– Я и не отрицаю. Но я не хочу больше об этом думать. Это ваша работа разгадывать загадки. А меня – увольте. Были они или не были. Это ничего не меняет. Думаю, не пройдет и часа, как сюда привезут человека, которого мне придется спасать. И хорошо, если шансы будут пятьдесят на пятьдесят. Мне, знаете ли, некогда вспоминать и оглядываться.
