Приступы моей абулии не укрылись от Рафика.
— Возможно, что двойники не обладают полной самостоятельностью, — теоретизировал он. — Что они ограничивают друг друга в степенях свободы. То есть воля одного тормозит волю другого. Как ты думаешь? А?
Он тут же позвонил Вите.
— Надо их на одном поле свести, — сказал он. — Для чистоты эксперимента.
Потом выслушал Витины возражения.
— Если что, — заверил его Рафик, — обратно-то сесть всегда можно. Тут важно знать: как они со своим двойником встретятся? Как прореагируют друг на друга? Как себя поведут?
Витя что-то ему ответил.
— Ярар, — сказал Рафик, выражая согласие.
Задрав подбородок, Витя подтягивал узел галстука, собираясь на какую-то кинематографическую конференцию.
— Так-то так, — говорил он в трубку мобильного, — но что-то сдается мне, что до окончания эксперимента вас троих нужно взаперти держать… Ладно. Будет им рандеву. Только учти: головой отвечаешь. — Он сорвал галстук и отбросил его прочь. Сунул мобилу в карман. — Ярар… — передразнил он Рафика.
4
Было немного боязно: да и кто б не испугался встречи с тем, кто знает и понимает тебя не хуже, чем ты сам? Кому ведомо твоё самое сокровенное? От коего не укроется ничего, что есть в тебе подлого, кому явственно мельчайшее движение твоей души?
Кроме того, существует румынская примета на этот счет: встретить двойника — к смерти.
Решения Витёк принимал быстро. Катя явилась ко мне уже наутро.
— Доктор попался добрый, — сказала она. — В невменяемости не отказал.
При других обстоятельствах я б эту адвокатеньку расцеловал.
— Вы, кажется, не очень-то рады?
— Рад, — выдавил я.
Встретить адвоката — к перемене участи. Это из разряда отечественных народных примет.
— Можете уже собирать свои вещи, — радостно заверила меня Катя. — Еще денек-другой — и…
И — свежевыбритый, простившийся с Рафиком, я вышел за ворота тюрьмы. Мой прежний костюм сидел на мне мешковато.
— Так вот ты какой, — сказал Витя, видевший меня в этом обличье впервые. — Ничего, внешность располагающая. Понятно, почему тебе дятлы баксы несли. Вот закончим с нашей насущной темой, станем вместе обувать обывателей. Мне двадцать процентов. Тебе — тоже двадцать. Остальное поделим в иной пропорции.
Моё настроение, несмотря на радостное событие, оставалось мутным и переменчивым. Привычная абулия вдруг сменилась лихорадочным возбуждением. Я внезапно и неестественно оживился, суетливо вертел головой, шарил вокруг себя, словно был в поиске. Витя, в обычном своем монологе, поначалу моего смятения не замечал.
— Сидим, квасим: Элемент, я, Шифанера с Квакиным — весь гегемон. В «Нептуне» было. И вдруг налетает, словно демон, омон…
Замутненным сознанием я улавливал отдельные словесные обороты, но их значение от меня ускользало, не хотело складываться в осмысленный речевой продукт. Гегемон-омон, настойчиво крутилось в башке, потом и это исчезло. Мне показалось, что я отключился на пару минут, ибо мы как-то мгновенно быстро миновали целый квартал. Возникла уверенность, что именно так сходят с ума. Я запаниковал. Мои поскоки и ёрзанья стали активней, а в особо остром приступе паники я попытался открыть дверцу автомобиля, чтобы вывалиться на ходу. Оказалось, что она заблокирована.
— Эй, ты чего? — обратил, наконец, внимание Витя на мои обстоятельства. — От воли крыша поехала?
Я извлек из горла какой-то звук, схожий с кудахтаньем, и тут же надолго, почти до икоты закашлялся. Витя, не выпуская руля, похлопал меня по спине. Это реально меня успокоило. Во всяком случае, позволило взять себя в руки и не демонстрировать свое состояние на публику.
— Это бывает… — успокоился Витя на мой счет. — Сейчас прибудем. Светка делает шоппинг. Товарищ майор при ней. В доме, кроме тебя да собак, никого нет.
Я вылез из-под стола. Отер пот. Тихо, сказал я себе. Спокойно. Поводов для паники нет. Я выглянул в балконную дверь. Во дворе — пусто.
Страхи мои улеглись. И даже того более: сменились радостным нетерпением. Оба пса, замерев, как изваяния, уставились в створки ворот. Я им посвистел. Они повели ушами.
— С тебя ростом, только брюнет, — бубнил Витя. — Вполне адекватный, хоть и румын. Или цыган — я сам еще толком не определился.
