Взметнувшиеся вверх и закаменевшие струи воды — вот на что были похожи серо-голубые скалы посреди широкой, томно-медлительной воды, обтекавшей их с ленивым плеском. Скалы были совершенно лишены растительности — голые, вертикальные, потрескавшиеся от зноя, шуршащие непрерывно осыпающейся с них от порывов ветра щебенкой. Трудно было представить, что кому-нибудь может прийти в голову искать под сенью этих бесплодных камней кров и убежище, да еще и не только для себя, но и для всей семьи. Разве что птицам — многочисленным шумным птицам, черным, белым и пестрым — должно быть уютно здесь, среди глубоких расщелин, куда так легко прятать яйца.
Словоохотливый пожилой селянин, согласившийся за несколько мелких монет одолжить Конану свою лодку, а также присмотреть за его жеребцом, заметил, перехватив недоуменный взгляд киммерийца:
— Сколько живу здесь, на берегу, никогда не знал, что за скалами этими есть долина. Если б не Кельбо-странник, и в голову не пришло бы, что там можно жить…
— И давно он поселился здесь, этот самый Кельбо? — спросил Конан.
— Да уж лет пять-шесть будет… Нет, постой, вру: два года с небольшим. Привыкли мы к ним быстро, вот и кажется, что они давно здесь живут… Чудаки они — и он, и жена, и детишки, — но не гордые, совсем не гордые. Если заболит у кого что в нашей деревне или в той, что вверх по реке, либо кто ногу сломает — они помогают, и лучше деревенского знахаря у них это получается, право, лучше, и заживает отчего-то быстрее…
— Спасибо, старик, — перебил его Конан нетерпеливо и, оттолкнув лодку от береговых камней, вскочил в нее. — Надеюсь, за жеребцом моим ты приглядишь как следует, а я — за твоей посудиной…
Он выгреб веслом, выровнял нос утлой лодочки и направил ее прямо к застывшим каменным струям, помахав на прощание отдаляющейся стариковской фигуре в льняной безрукавке и тростниковой шляпе с огромными обтрепанными полями. Оглянувшись вокруг, он еще раз отметил, как странно выглядят посреди равнинного, с небольшими холмами, пейзажа центральной Зингары эти взметнувшиеся длинные камни. Похоже было, что кто-то с титанической силой вытолкнул их из подземельной тьмы в незапамятные времена, желая подбросить до самых небес.
Конан замахнулся веслом сильнее, чтобы поскорее преодолеть течение и достичь острова, но тут же невольно скрипнул зубами от острой боли в спине. Рана, полученная им во тьме от наемного убийцы два дня назад, к которой он отнесся так легкомысленно, воспалилась за время пути, и теперь каждое резкое движение отдавалось ударом бича вдоль всей левой половины спины. Проклятие!.. Остается лишь мысленно поблагодарить Кайсса, что кинжал не был отравленным. А впрочем… Вряд ли пустяковая царапина стала бы нарывать так сильно и гореть огнем, если б на лезвии не было яда. Эта мысль чуть было не нарушила легкого и радостного состояния духа варвара, но он отогнал ее прочь, заставив себя не думать о боли.
Лодка уткнулась носом в заскрипевший под ее днищем песок. Конан выпрыгнул и вытащил утлую посудину на узкую береговую полоску, отделявшую воду от вздыбившихся камней. Ширина ее была не больше трех его ступней, и лодка едва поместилась. Старик селянин сказал, что от берега вглубь острова ведет слабо протоптанная и еле видная тропинка в скалах. Но Конан, как ни напрягал зрение, не мог ее рассмотреть. Не желая тратить времени на поиски, он выбрал иной способ, также подсказанный стариком. Приложив ладони ко рту, он крикнул во всю мощь своих легких:
