Час разлуки - страница 49

Поздоровавшись с Царевой и подавая Борису руку, Алексей сказал:

— Мой любимый напиток в Коктебеле. Массандра? Конечно! Я даже стихи сочинил в честь этого вина: «Такова моя натура — жить не может без «кокура»…» И еще: «Что нам клей и политура, дайте лучше нам «кокура»…»

— Вот вы какой? — не то удивляясь, не то огорчаясь, сказал Борис. Его верхняя губа не закрывала неправильные зубы. — Впрочем, от Алены я о вас знаю все…

— А я о вас ничего не знаю, — ответил Алексей.

Царева, выпив изрядную рюмицу, деликатно вышла.

— Что же мы будем делать? — спросил Борис.

— Увы, мне остается ждать, — бодро сказал Алексей. — Знаете, есть такие стихи: «И нам, кроме ждать, ничего не осталось…»

— Стихов я знаю мало, — серьезно ответил Борис. — А вот зачем вы так вцепились в Алену, не понимаю. Она вас не любила и не любит, а любит меня. Разве это нормально — ждать возвращения женщины, которая вас не любит?

— А разве нормально, что любящая женщина говорит вам, что она до сих пор ничего не решила? — вопросом на вопрос отозвался Алексей.

— Вы правы… — Борис повел длинноватым носом, точно принюхиваясь. — Она держит и меня и вас. Но ведь до вашего развода осталось совсем немного — месяц… Тогда все и решится!

— Что ж, подождем развода. — Алексей хотел выдержать бодрый тон. — Пусть будет так, как будет.

Появилась Царева, стрельнула черными глазищами:

— Ну как, мужья, договорились до чего-нибудь? Я ведь тоже имею право на Алену. Считаю себя почти третьим мужем. Как-никак, она жила у меня месяц…

Алексей, все время изучавший Бориса, подметил, что тот остался недоволен этой репликой, хоть и постарался прибрать лицо.

— У каждого свои сроки, — усмехнулся Алексей. — У меня тринадцать лет, у вас — месяц. А у Бориса и того меньше…

— Дело не в количестве, а в качестве, — отпарировал Борис, явно желая уколоть Алексея. — Мы живем с Аленой душа в душу.

Алексей неслышно застонал, но миролюбиво ответил:

— Фейерверки обычно быстро гаснут и оставляют только кучку пепла. И ничего больше.

— То, что кажется вам фейерверком, просто нормальная семья. Нормальные отношения между мужем и женой, — понесся Борис.

— Но вы еще не муж, а она не жена, — поднялся Алексей.

«Для первого раза хватит. А то еще не выдержишь, ляпнешь что-то лишнее и уж тогда проиграешь…»

Они вышли вместе. Борис предложил подвезти его на «Жигулях», белых «Жигулях», уже знакомых Алексею.

— Лично мне вы симпатичны, — сказал Борис, высаживая его у метро «Аэропорт». — Мне очень жаль, что так получилось… Искренне говорю.

— Что делать! — в тон ему отозвался Алексей. — Что делать!

Домой он не пошел, а завернул в чебуречную, где пахло прогорклым маслом, несвежим мясом, пережаренным луком. Все столики были заняты, лишь один, в глубине, под зонтом табачного дыма укрывал одинокого посетителя.

Алексей попросил разрешения присесть. Седой мужчина с резкими морщинами загорелого лица кивнул. Слово за слово завязался разговор. Сосед предложил стакан сухого вина — пока принесут заказ.

— Черт знает, что попадает женщине под хвост. Живет-живет, а потом как взбрыкнула — и не поймать… — вздохнул Алексей, рассказывая незнакомцу об Алене. — Я, кажется, ее на руках носил.

— Надо носить то, что под силу, — потушил «Беломор» сосед. — Но успокойся. Она к тебе вернется.

— Вернется? — недоверчиво переспросил Алексей, заказывая бутылку вина. — Вы так считаете?

— Знаю, — уверенно ответил сосед.

Они выпили еще по стакану. Алексей потыкал вилкой чебурек. Еда не лезла в глотку.

— И когда же это произойдет?

— Могу ответить точно. Сколько ей сейчас?

— Тридцать три…

— Последний шанс… Все правильно. А вернется она года через три.

Алена разбудила его внезапным телефонным звонком рано утром. В голове плавали чаинки сна. Он едва разбирал, что она ему говорила, но вдруг словно о стекло порезался.

— Алеша! Увези меня. Куда хочешь. Только поскорей!

— Ты где? — со странной пустотой в душе спросил он.

— Я в Дегунино. Приезжай за мной. Сейчас я тебе дам точный адрес…

Он о чем-то говорил с шофером, улыбался ему, поддакивал и сам рассказывал, — но все шло, как на автопилоте. И одновременно сильно и чисто работавшее сознание листало перед ним книгу его переживаний — за этот год.